Стояло холодное утро понедельника, когда я заскочил за Роджером Пинэ, и мы вместе поспешили к станции метро, доехали до Oxford Circus и оказались в самом центре Лондона. Немного прошлись пешком, и вот мы у дверей агентства Малькольма Роуза (Malcolm Rose), который управлял делами Бадди Бриттена. Уже несколько лет пресса называла Бадди как "британский ответ Бадди Холли". И надо сказать, он на все 100% соответствовал этому! Черты лица красавчика, долговязый и худощавый, одновременно. Одним словом, всем он был очень похож на Холли. Этот имидж отлично дополняли очки в роговой оправе (из простого стекла). Бадди отлично имитировал голос Холли и его стиль игры на гитаре. Ходили слухи, что он должен был сыграть роль Бадди Холли в фильме про его жизнь, но этого не произошло. Видимо акцент Бриттена сразу выдавал в нём уроженца Харроу и был очень далёк от техасского говора Холли!
      Как я выяснил позже, настоящее имя Бадди было Джефри Гловер-Райт (Geoffrey Glover-Wright). По нашему прибытию он пригласил меня в офис, где выложил передо мной стопку своих синглов. Я должен был вызубрить их к выступлению в ближайшие выходные. Среди песен было немало таких, которые вполне могли стать хитами, но, увы, чего-то им недоставало. Одной из лучших была великолепная версия американского хита Джеймса Рэя (James Ray) "If You Gotta Make A Fool Of Somebody". Как гласит легенда, Бадди отослал демо-ленту с записью песни в одно известное агентство на севере страны, надеясь получить там предложения о выступлениях. Ответа он так и не получил, но вскоре один из коллективов агентства - Freddy & The Dreamers - взлетел в чартах с этой самой песней. Бадди буквально потерял дар речи от такого развития событий! Как вы понимаете, именно его версия вдохновила Фредди Гаррити (Freddie Garrity) записать песню, и никто об этом так и не узнал!
      Меня впечатлила свободная манера общения Бадди. В конце концов, я отправился домой с кипой пластинок в руках. И всё никак не мог осознать, что теперь действительно являюсь профессиональным музыкантом! Сегодня никого не удивишь тем фактом, что молодой человек, окончив школу или колледж, начинает карьеру музыканта. В 1964 году ты этим сразу выделялся из всех. В лучшем случае такого парня считали за чудака, а то и вовсе круглым идиотом! Когда отсутствие работы не укладывалось в рамки сознания большинства, любой, кто не вставал рано утром и не шёл со всеми на работу, не мог надеяться, что его будут считать нормальным! Мне лично понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к работе поздними вечерами, или даже ранним утром. А некоторые мои соседи всё никак не могли свыкнуться с мыслью, что я совсем не бездельник, живущий только на пособие по безработице!
      После встречи с Бадди я незамедлительно принялся шлифовать технику игры, а затем, ближе к концерту, репетировал с ним и Роджером. Бадди со своей женой Жанет жили в одной из квартир старого деревенского дома в Хертфордшире (Hertfordshire). Роскошное старинное здание, которое называли "Уормлибери" ("Wormleybury"), по названию близлежащей деревушки Уормли (Wormley). Ряд помещений были переделаны под квартиры. Некоторые из них снимали люди, работавшие в музыкальной индустрии.
      Наступил субботний вечер, когда в компании с Бадди, Роджером и Тони Ричардсом за фортепьяно я дебютировал на сцене - теперь уже как профессиональный музыкант. Произошло это в зале Whitehall, Ист Гринстед, графство Суссекс (East Grinstead, Sussex). Прошло уже больше 40 лет, у меня сейчас довольно смутные воспоминания об этом событии, но я точно помню, что мы выступили просто замечательно. А когда концерт завершился, перед сценой трое фанатичных девчонок не давали мне прохода. "Даже не думай об этом", - прорычал Бадди. Получив такое предупреждение, я не решился спрашивать "почему нет".
      Кроме этого эпизода, Бадди остался доволен моей работой, и я чувствовал себя футов на десять выше, когда вместе с Роджером выходил из зала к своему старенькому зелёному Bedford Dormobile, чтобы вернуться обратно в Лондон.
      Жизнь превратилась в лихорадочный калейдоскоп репетиций и выездов на концерты. Тони Ричардс покинул нас, потому что не мог больше совмещать музыкальную карьеру с дневной работой, и Бадди дал задание Роджеру найти замену Тони. Роджер прошерстил музыкальные объявления на предмет подходящих кандидатов, и начали мы "обзвон". Первым стал талантливый пианист из Патни (Putney) по имени Рэй Сопер (Ray Soper). Рэй сразу заинтересовался нашим предложением и стал ценным пополнением в наш коллектив.
      В своём холодном Dormobile (печки-то в нём не было!) я исколесил вместе с Роджером и Рэем всю страну вдоль и поперёк, в то время как Бадди (зачастую с женой Жанет) передвигался в большом стильном лимузине Mk III Ford Zephyr белого цвета. Идеальный автомобиль, без которого имидж рок-певца в 1964 году был бы неполным. Мой Dormobile, весь в ржавчине и заплатах, являл собой полную противоположность. Частенько Рэй и Роджер вынуждены были высаживаться, чтобы немного пройтись пешком, потому что машина не могла подняться на очередную горку.
      Как один из The Regents, я стал счастливым участником элитного братства, состоящего из групп, гастролировавших по одним и тем же площадкам страны и состоящих из высококлассных музыкантов. Эти группы запросто могли привлечь публику и принести хороший доход. Ведущим и самым популярным коллективом в этом ряду был Johnny Kidd And The Pirates, возглавляемый наилучшим рок-певцом Англии из когда-либо существовавших. Близко к ним по уровню популярности шли Screaming Lord Sutch And The Savages, а далее Nero And The Gladiators, Cliff Bennett And The Rebel Rousers, Joe Brown And The Bruvvers и Neil Christian And The Crusaders с молодым Джимми Пейджем на соло-гитаре. Все эти команды "варились" в одном котле.
      Вскоре я взошёл на сцену моего любимого местного танцевального зала - Общественного центра Саутхолла, где я в своё время пересмотрел множество выступлений своих рок-героев. Во время нашего концерта я смог разглядеть в публике лица старых школьных друзей. Бадди любил разбавлять сет-лист народными балладами, и когда мы взялись за "Jailer Bring Me Water", в такой качающей манере, компания волосатых байкеров неподалёку от сцены начала выкрикивать что-то оскорбительное. К моему изумлению Бадди дал нам знак остановить игру, а затем подошёл к микрофону и сказал: "Не слишком ли вы парни болтливы?" В зале наступила гробовая тишина, а эти вечные задиры тут же двинулись к сцене. Казалось, ещё мгновение и нас разорвут на части! Но Бадди был быстрее. Своей следующей фразой он нанёс им неожиданный удар: "Почему бы ни дать им попеть?" Публика одобрительно заулюкала, а нарушители спокойствия попытались дать ходу назад. Двоих из них всё же закинули на сцену - их же товарищи! Конечно, выглядели они очень смущёнными и явно нервничали. Бадди подтолкнул их к микрофону и предложил им подпевать в припеве. На счёт четыре мы продолжили песню с байкерами на подпевках, которые теперь были красные как раки и скорее мямлили, чем подпевали. Неожиданно перед сценой возник один из их приятелей и тут же облил их пеной из огнетушителя. Наши "подпевалы" застыли, пена стекала по ним. Они были в ней с головы до ног. Но через мгновение они очнулись, тут же спрыгнули со сцены и погнались за этим горе-приколистом, который, сверкая пятками, удирал из зала прочь! Бадди решил больше не продолжать "Jailer Bring Me Water", и после нескольких рок-номеров мы покинули сцену под бурные овации. Большинство зрителей было уверено, что инцидент с пеной умышленно подстроил Бадди.
      1964 год подходил к концу, мы завершили его умопомрачительным выступлением под Рождество в Dancing Slipper Ballroom, в Вест Бриджефорде (West Bridgeford), недалёко от Ноттингема. "Разогревающая" группа присоединилась к нам в финальном номере, и я оказался у одного микрофона с Нодди Холдером (Noddy Holder), тогда ещё никому неизвестным. Мы вместе проорали великий хит Рэя Чарлза "What'd I Say". Достойный конец великолепного года!
      В начале 1965г. в коллективе начались первые трения. До этого я отлично ладил с Бадди, но теперь уже нет. Возможной причиной этому служило то, что я не соглашался с его указявками и решениями. Косвенно, это подтверждалось холодным отношением ко мне со стороны окружения Бадди. Честно говоря, я ведь тогда ещё был молод, дерзок и горяч, а когда ты становился "Регентом", надо было безоговорочно подчиняться патрону.
      К тому времени у Бадди возникли какие-то проблемы с менеджментом, в результате чего у нас резко сократилось количество концертов. Соответственно, упали и наши гонорары! Роджер и Рэй тут же решили эту проблему, перейдя в ритм-н-блюзовую команду Cyrano And The Bergeracs, у которой было полно ангажементов. Я остался с Бадди и теперь чуть ли ни каждый концерт играл с новым барабанщиком, которого только могли найти на замену. Когда представлялась возможность, я приглашал своего старого приятеля по Delat 5 Пола Тэйта, так что хоть иногда у ритм-секции царило полное взаимопонимание.
      Один из первых концертов с Полом состоялся в Университете Экстера (Exeter), где мы играли "на разогреве" у The Who, группы из Западного Лондона, которая сменив несколько названий, наконец, стала добиваться успеха. После нашего саундчека я случайно услышал, как певец Роджер Долтри (Roger Daltrey) отметил, что у меня бас-гитара Руперта. "Да, - ответил ему Джон Энтуистл (John Entwhistle), - и играет он также здорово, как Руперт". Конечно, это сильно потешило моё самолюбие, хотя где-то внутри я прекрасно понимал, что даже близко не приблизился по технике игры к тому уровню, которым блистал Руперт! После концерта мы долго болтали с Кейтом Муном (Keith Moon), который незадолго до этого успешно прошёл прослушивание у нас в The Regents, но всего через два дня, после того как дал согласие работать с Бадди, принял приглашение от The Who.
      Моя музыкальная карьера постепенно стала сходить на нет, и при такой несладкой перспективе я соглашался на работу с другими коллективами, чтобы как-то поднять свой доход. Так несколько концертов у меня было с южно-африканской группой, с которой я, кроме всего прочего, участвовал в фотосессии для рекламы футболок. В другой раз отработал один концерт недалеко от Ирлс Коурта (Earls Court) с наспех подобранной командой музыкантов. За клавишными был парень по имени Джон Пол Джонс (John Paul Jones), а певца звали Дэйв Джонс (Dave Jones). Позже он станет Дэвидом Боуи, взяв псевдоним по имени одного любителя драк на ножах из Штатов Джима Боуи (Jim Bowie)! Ещё хорошо запомнилась неделя работы с местной группой из Вест Дрейтона The Birds, их басиста свалила с ног ангина. На гитаре у The Birds играл будущий участник The Rolling Stones Рон Вуд (Ron Wood). Классная ритм-н-блюзовая команда с хорошим потенциалом, но, к сожалению, они не смогли достичь большого успеха. Кстати, сами по себе они были отличные парни, и действительно знали, как играть рок!
      Далее, в состоянии некоторого отчаяния я решил дать объявление в Melody Maker, надеясь подыскать себе работу. Единственное стоящее предложение я получил от The Boomerangs, группы из Манчестера. Так получилось, что Роджер Пинэ знал их лично, он некоторое время жил в Манчестере, где у его матери было кафе. Судя по всему, это была первоклассная поп-группа, ведомая до этого певцом из Австралии - собственно, из-за этого они и назвались "Бумерангами"! Было решено, что я отправлюсь на север для прослушивания, и если всё пойдёт нормально, первое время поживу в манчестерском доме Роджера, пока не найду себе какое-то подходящее жильё. Поспешно назначили дату, и тут Роджер вдруг решил, что ему тоже не помешает смотаться со мной в Манчестер, повидать старых друзей-знакомых. Это совсем не понравилось его боссу - Сирано, настоящее имя Дейв Лэнгстон (Dave Langston), который сильно занервничал, а вдруг его Роджер скорешится со своими старыми друзьями и не захочет возвращаться в Лондон. И чтобы понапрасну не изводить себя дурными мыслями, он вызвался свозить нас в Манчестер, тем самым приглядеть за своим звёздными барабанщиком.
      С верной бас-гитарой Fender я подъехал к дому Сирано в Гринфорде, где уже был Роджер. Мы заняли места в грузовичке Bergeracs, причём нам компанию составил ещё их басист Кейт Дайет (Keith Dyett). По прибытии в Манчестер я встретился с The Boomerangs в их подвальной репетиционной комнате, после знакомства и парочки фраз "о том, о сём" мы сыграли несколько хорошо всем известных номеров. Группа была довольна моими возможностями, за исключением барабанщика Берни Бёрнса, который посчитал меня абсолютно никчемным. И его совсем не беспокоило то, что он всё это говорил прямо при мне! На какое-то время в комнате воцарилась тягостная обстановка, но соло-гитарист с восхитительным именем Сесил (Cecil) твёрдо и незамедлительно заявил Берни, что все хотят взять меня - значит, так оно и будет, и никаких гвоздей! Я чувствовал себя при всех этих разборках, мягко говоря, "не в своей тарелке", к тому же мне предстояло поселиться именно с Берни и его женой. Но он снисходительно принял всеобщее решение и, пожав мне руку, поздравил с принятием в группу.
      Было решено, что я перееду в Манчестер на следующие выходные, и мы на этом отправились домой. Теперь у меня была работа с хорошей финансовой перспективой. Поездку омрачил тот факт, что на обратном пути я умудрился отравиться в одном придорожном кафе, и меня вырвало прямо в сценические туфли Сирано!
      Ближе к Лондону я начал приходить в себя, и тут Сирано завёл неожиданный разговор. "Ты ведь не хочешь переезжать в Манчестер, не так ли? - спросил он меня. - Почему бы тебе ни присоединиться к The Bergeracs?" Я напомнил ему, что у него уже есть басист - Кейт Дайет. Однако оказалось, что Сирано, который не только пел, но и играл на гитаре, решил меня взять в качестве соло-гитариста, чтобы самому сконцентрироваться только на вокале. Да уж, было о чём поразмыслить. Всё-таки прошло уже какое-то время, как я не играл на шестиструнной гитаре… Но Сирано умел убеждать. И до того, как мы подъехали к дому, были разбужены спавшие Кейт и Роджер, и им представили "нового бас-гитариста" их группы. Вот так я стал соло-гитаристом Cyrano And The Bergeracs.
      На следующий день, в понедельник, я подъехал к дому Кейта Дайета, где в гостиной репетировали The Bergeracs. По телефону я обрисовал всю ситуацию Берни Бёрнсу, на что он (вероятно, с облегчением) пожелал мне удачи. Я выкинул из головы Манчестер и обеими руками ухватился за новую работу. До конца недели мне предстояло разучить гитарные партии к сорока песням (или что-то около того), а дальше уже были запланированы концерты. Отсутствие собственной гитары и усилителя не представляло особой проблемы. Во-первых, мне было позволено воспользоваться аппаратом Сирано. Примерно тогда же группа моего старого приятеля Тони Тэкона The Javelins приказала долго жить, и он любезно передал в моё распоряжение свой Fender Stratocaster, на что я с благодарностью согласился.
      Работа с The Bergeracs стала приятным во всех отношениях экспериментом. Роджер и Рэй наяривали гораздо убедительней, чем у них выходило до этого в The Regents. Кейт Дайет давал жару на басу, тогда как Сирано показал себя отличным певцом и шоуменом, ведь ему теперь не мешала гитара! Хотя я уже успел подрастерять навыки игры на соло-гитаре, но постепенно стал чувствовать себя уверенней, и мне очень нравилась моя новая роль - играть музыку The Bergeracs, такой "живой", настоящий ритм-н-блюз.
      Три из четырёх недель пролетели совсем незаметно, каждый следующий концерт выходил успешнее предыдущего, и будущее группы представлялось весьма радужным. И тут неожиданно на горизонте появился гитарист Мик Кинэ, тогда участник The Ivy League, пользовавшихся большим успехом. Он пришёл на наше выступление, которое проходило в известном музыкальном пабе Seagull, в Саутхолле. Так уж вышло, но великолепный барабанщик Клем Каттини (Clem Cattini) покинул The Ivy League, а Мик был наслышан о нашем Роджере Пинэ (по ряду причин он уже носил новое прозвище - "Солли"). В конце вечера Мик предложил Роджеру работу и, конечно, получил в ответ согласие. Понятное дело, остальным The Bergeracs всё это не понравилось, ведь барабанщики уровня Солли - огромная редкость! Тем не менее, ещё до того, как он успел приступить к репетициям с The Ivy League, вновь дал о себе знать наш старый босс Бадди Бриттен. Причём Бадди вышел на нас с таким предложением, от которого никто отказаться не мог.


      Во время наших гастролей с The Regents Бадди Бриттен постоянно рассказывал о летнем сезоне 1963 года, который он провёл на острове Джерси, Нормандские острова. Судя по всему, его выступления настолько вдохновляли публику, что он стал местной знаменитостью, притягивая на свои концерты огромные толпы людей. В конце финального шоу сезона энтузиазм публики достиг апогея. Последовал ряд выходов "на бис", но, в конце концов, терпение администрации зала иссякло, и было вырублено электричество на сцене. Однако в результате это вылилось в серьёзные беспорядки, а в конечном итоге путь для The Regents на Джерси был заказан. По правде говоря, ещё неизвестно кто проиграл, следующий год стал самым скучным для музыкальной сцены островов. Разумеется, и в финансовом плане местный шоу-бизнес терпел убытки, и предложение пригласить Бадди Бриттена на летний сезон '65 было с радостью одобрено всеми.
      Мысль о возвращении в то место, куда уходит корнями моя музыкальная карьера, вызывала одни положительные эмоции. Когда я впервые оказался на Джерси в 1960-м, то сразу полюбил всем сердцем этот остров и люблю до сих пор. Так что лично у меня не было никаких сомнений по поводу предложения Бадди вернуться в The Regents. У Солли ситуация была иной, ведь он только что получил работу в The Ivy League, одной самых успешных групп Англии на тот момент. Поэтому я был весьма удивлён, когда он вместе со мной отправился подписывать контракты, которые быстренько состряпал для нас Бадди. The Bergeracs выражали крайнее недовольство всеми этими переходами, группа-то явно шла вверх. Тем не менее, они пожелали нам удачи и продолжили свой путь с Чарли Чепмэном (Charlie Chapman) за барабанами и великолепным Миком Кингом на гитаре (позднее он появился в Cliff Bennett's Rebel Rousers). К сожалению, не успел завершиться 1965 год, как они распались. Сирано присоединился к Gary Farr And The T-Bones, где играл талантливый органист Кейт Эмерсон (Keith Emerson). Кейт Дайет стал работать с Джимом Маршалом над разработкой новых моделей усилителей и колонок, а Рэй Сопер продолжил выступать с различными составами недалеко от своего дома в Патни.
      К тому времени я осознал, что мой старенький микроавтобус Bedford Dormobile, на котором поездили и Delta 5, и The Regents, пришёл почти в полную негодность и вот-вот развалится. Так что мне пришлось начать поиски подходящей замены. Мой школьный друг Тони Тэкон из The Javelins предложил мне свой Morris J2. Он как раз собирался продать его в виду полнейшего распада его группы. Машина была в отличном состоянии и стала, в итоге, новым средством передвижения The Regents, а более разумной цены, чем 50 фунтов, не назовёшь.
      В начале апреля 1965г. Солли и я выехали из Лондона по направлению к докам в Веймуте (Weymouth), где мы погрузились на паром, направляющийся в Джерси. По прибытии в столицу острова Сент-Хелир (St. Helier) мы поехали на Релайя Авеню (Raleigh Avenue), к дому 14, где нас радушно встретила чета Кокеров, выходцев из Эктона, Западный Лондон. Они согласились сдать нам комнату на верхнем этаже их уютного старого дома, где мы прожили последующие полгода, за весьма доступную сумму - 6 фунтов в неделю!
      Бадди и его жена Жанет подъехали только через несколько дней, а нам было дано задание разыскать и познакомиться с приятелем Бадди Джимми Уилсоном (Jimmy Wilson), талантливым певцом и гитаристом. Мы довольно быстро отыскали Джимми недалеко от его дома в баре Goblet, расположенном в подвале оперного театра Джерси. Приятный малый из Белфаста с жизнерадостным характером, он показал нам окрестности острова и познакомил с огромным количеством людей Сент-Хелира. Один такой "островитянин" напугал нас, появившись, как по волшебству, из вращающегося книжного шкафа. Другой предлагал бутылку с приведением, всего за каких-то 10 шиллингов (50 пенсов)! Но больше всего нам понравился один бизнесмен, который обожал играть в покер, а когда у нас заканчивались деньги, он настаивал, чтобы мы пополняли ставки из двух его пластиковых бутылок из-под шампуня, наполненных до краёв монетами!
      Хотя остров до сих пор является излюбленным курортом, старожилы сразу укажут на массу отличий от того, каким был Джерси в 1965г. Сегодня экономика острова вращается вокруг игровой индустрии, и здесь весьма слабо представлен концертный бизнес. Но в былые времена Джерси был популярен именно из-за этого аспекта ночной жизни. На пять миль вокруг не было ни души, а здесь в один вечер 6 или 7 коллективов зажигают на разных площадках.
      Место, где предстояло выступать нам, называлось Surf Room, концертно-танцевальный зал и ночной клуб одновременно, расположенный на пляжу, у самой воды, в центре береговой линии Сент Оуэнс Бэй (St. Ouens Bay) (или как принято говорить там "Сент Вонс"). Клуб находился в составе Watersplash - целого комплекса популярных ночных заведений Джерси, куда стекались толпы народа: выпить, закусить и повихлять бёдрами в танцевальном зале под "живую" музыку. Вокруг били фонтаны, вода стекала по ступенькам, всё это придавало клубу экзотический вид. Правда, однажды один шутник высыпал в воду коробку стирального порошка, и клуб мгновенно превратился в подобие огромного пирожного бизе!
      В ближайший четверг после нашего прибытия на остров мы встретились в Surf Room с Бадди для проведения репетиций. Зал был оформлен в гавайском стиле с пальмами и гирляндами, хорошая сцена, свет и отличная акустика. Мы "прогнали" укороченную программу - чтобы проверить звук. Несколько минут вокруг бродил некий мужчина, на вид очень знакомый. Он поприветствовал нас кивком, помахал на прощание и затем ушёл. Это был Дики Валентайн (Dickie Valentine), поп-идол 50-х - 60-х, ему предстояло в этом сезоне выступать в нескольких милях от нас. В другом клубе играл со своей командой певец Денни Уильямс (Danny Williams), который взлетел в чартах с хитом "Moon River".
      Настал субботний вечер, в воздухе запахло грозой! Весь остров был обклеен афишами наших выступлений, и мы надеялись, что в первый вечер будем хоть кому-то интересны. К восьми вечера Surf Room был полностью забит людьми, мы трое сидели в гримёрке и нервно курили. Я подстраивал свой бас, а затем принялся за гитару Fender Stratocaster Бадди (что делал обычно). Бадди в своём синем костюме выглядел безукоризненно, тогда как Солли и я были одеты в костюмы цвета красного бургундского вина. Нетерпение публики достигло апогея, когда начал скандировать один шутник. "Кого мы все хотим увидеть?" - закричал он. "Бадди!!!" - заорала толпа. "Кто самый лучший?" - опять закричал он. "Бадди!!!" - последовал ответ.
      Теперь мы занервничали ещё больше. "Вы двое выходите первыми", - скомандовал Бадди, поглядывая наружу через проём полуоткрытой двери. К несчастью, гримёрка находилась в другом конце зала, и к сцене надо было пробираться через зрителей. Так быстро, насколько можно, Солли и я с трудом проталкивались через заполненный зал и, наконец, запрыгнули на сцену. Толпа орала так, что можно было оглохнуть, и ещё больше заорала, когда за нами показался сам Бадди! Без каких-либо вступлений мы грянули наш рок-н-ролл, а завершили выступление тремя или четырьмя выходами "на бис", и затем рухнули без сил в гримёрной.
      Всё, что рассказывал нам Бадди про 1963 год, повторилось теперь с нами. Для меня с Солли это стало первым вкусом славы (пускай, и маленькой), в которую мы погрузились на целых полгода. В какой бы части острова мы бы ни появились, везде нам приветственно махали рукой и всем своим видом показывали, что знают нас. Так что вскоре у нас оказалось много друзей-знакомых. В воскресенье, во второй половине дня, все музыканты собирались на джем-сейшен в клубе The Sands в северной части Сент Вонс Бэй, где рок и поп-музыканты запросто могли играть с исполнителями джаза или фолка. Всех объединяла и работа, и простое желание играть. Кроме того, мы подружились с множеством сезонных рабочих, в большинстве своём из Шотландии и Ирландии, но также немало было из Испании и Италии. Начало сезона на острове омрачила трагедия, когда самолёт с рабочими, летевший с континента разбился из-за тумана на картофельном поле, в живых остался только один человек. Во, были времена!
      Днём я и Солли, как правило, исследовали очаровательную столицу острова, или бродили по многочисленным тропкам и пляжам. Иногда мы просто тусовались с друзьями, или репетировали новые песни, если Бадди считал, что надо расширить наш репертуар (и без того огромный). Время от времени один из музыкантов, выступавших в Watersplash, уговаривал меня пройтись с ним до солнечной полянки, где он выращивал марихуану. Вооружившись пульверизатором и ведром воды, он частенько навещал своё детище. Этот эксперимент внезапно завершился, когда он однажды обнаружил, что лошадь подчистую всё слопала на лужайке, не оставив ему ни единого стебелька!
      Уверен, что жизнь на Нормандских островах в то время была сплошной идиллией. Одним из главных аргументов "в пользу" островов - это низкие цены. Здесь не было налогов (кроме фиксированного процента на прибыль), а такие вещи, как алкоголь и сигареты стоили совсем дёшево. Бензин, к примеру, стоил всего-то полукрону за галлон. (1 полукрона = 2,5 шиллингов, галлон = 4,54 литра, - прим. пер.) В общем, довольно трудно было истратить больше 15 фунтов в неделю, даже невзирая на то, какими экстравагантными мы были тогда. После концертов нас, как правило, приглашали на вечеринки, в основном, компании сёрфенгистов. В большом количестве они тренировались на волнах Сент Вонса - одном из лучших мест для сёрфинга. В 1965г. сигаретная компания Rothmans спонсировала чемпионат мира по сёрфингу, поэтому там было полно сёрфингистов из США и Австралии, которые частенько зависали в Surf Room и с которыми мы подружились. Как и большинство молодых людей на острове, они устраивали вечеринки в подземных бункерах, оставшихся после Второй мировой войны и расположенных на берегу моря. Один из них был захвачен немецкими войсками. Особо ретивые любители вечеринок раскрашивали бункеры на свой лад, хотя большинство из них было спрятано высоко в прибрежных скалах и туда было не так легко добраться. Представители местных властей относились к этому крайне отрицательно, поэтому всегда кто-нибудь из них подкарауливал вечеринки, чтобы вызвать полицию. То, что нас могли выдворить с острова за участие в такой вечеринке, только добавляло адреналина!
      Лето продолжалось, безумие дебютного вечера уже не повторялось в той же мере. Каждая следующая неделя отличалась от предыдущей, и аудитория также менялась, хотя самые рьяные поклонники были всегда с нами! Невозможно припомнить ни одного скучного выступления. Порой посетители клуба чересчур выходили из себя, и вышибалам приходилось их выпроваживать. Однажды вечером начальник службы безопасности, такой огромный верзила по имени Джим, пытался выдворить нашего верного поклонника - паренька из Глазго, который явно перебрал. Тогда Бадди демонстративно сошёл со сцены и начал словесную перепалку с охраной, которая чуть ни закончилась дракой между ним и Джимом. Очевидно, что худощавый Бадди был далеко не в той же весовой категории, что и Джим, похожий на супергероя из комиксов Халка. Но Бадди бесстрашно стоял на защите нашего приятеля, даже несмотря на то, что Джим угрожающе наседал на него. К счастью вся аудитория была на стороне Бадди, и выбросила бы Джима прямиком в море, если бы он только пальцем тронул их кумира. Нашего приятеля вернули в зал, тогда как Джим, оглушённый воплями публики, предпочёл отступить в бар!
      В начале сезона нас посетил старый знакомый, коллега-музыкант Роди Фриман. Роди оказал огромное влияние на мою карьеру. Он прошёл захватывающий путь от любительского скиффла до обоймы артистов легендарного Джо Мика, а затем присоединился к The Flinstones, где среди прочих были Терри Маршал и Руперт Росс. Род признался, что считал меня юным "ботаником", который постоянно болтался около группы, но когда узнал, что The Flinstones стали основополагающей частью моего музыкального образования, изменил своё отношение ко мне, и во время его недельного пребывания на Джерси мы классно оттянулись. На пару мы с ним навещали Джимми Уилсона в Goblet Bar, и он приглашал Рода на сцену сыграть что-нибудь эдакое. Род был этому только рад и поражал публику своим мастерским подходом к музыке. Аккомпанируя себе на гитаре Джима, он запросто и непринуждённо выдавал великолепную подборку песен, самого широкого спектра от Билла Хейли (Bill Haley) до Джонни Мэтиса (Johnny Mathis), от Рэя Чарлза до Нэта Кинга Коула (Nat King Cole). Джазовый голос Рода вызывал бурю аплодисментов. К тому моменту, когда надо было провожать Роди в аэропорт (в конце его каникул), у нас установилось полное взаимопонимание, и он стал одним из самых близких моих друзей.
      В середине сезона у нас был небольшой перерыв, когда мы слетали на материк, чтобы в студии Pye Records, на Марбл Эрч в Лондоне, записать четыре песни для очередных пластинок The Regents. Бадди настоял, чтобы мы с Солли сами оплатили свои авиабилеты, напомнив, что нам "причитаются отчисления". Однако со стороны Pye Records не было и намёка на это. Через год я написал им запрос, но ответа не получил! В Англии мы встретились в магазине Джима Маршала с нашим старым другом Полом Тэйтом. На своём грузовичке Пол доставил из магазина в студию необходимый нам для записи аппарат. Предварительно я переговорил по телефону об этом с Джимом. Кстати, он наотрез отказался брать с нас оплату.
      Вместе с пианистом Тони Ричардсом и братом Бадди Найджелом (на тамбурине) мы быстренько закатали с продюсером Джоном Шрёдером (John Schroeder) четыре песни для Pye Records. Джон известен, как автор песен и продюсер целого ряда хитов Элен Шапиро (Helen Shapiro), работать с ним было одно удовольствие, он легко создал для нас атмосферу непринуждённости. Для меня и Солли эта сессия стала первым шагом в мир производства пластинок, хотя до этого я уже и записывался на демо Some Other Guys. Пополудни мы уже освободились, записав два номера для стороны "А" и два - для "Б". Для того времени чего-то особенного в такой продуктивности не было, зато сейчас записать четыре песни за полдня стало на уровне фантастики. Когда мы покидали Марбл Эрч, я и представить не мог, что вернусь в эту студию менее чем через три года, с новой группой под названием Deep Purple!
      Почти сразу после нашего возвращения на Джерси, нам сообщили о скором выпуске сингла с кавер-версией американского хита "She's About A Mover" от Sir Douglas Quintet. К сожалению, компания Pye Records слишком медленно шевелилась. В итоге оригинальная версия вышла в один день с нашей и полностью затмила её! А чтобы нам было совсем худо, вскоре вышла ещё одна версия песни, записанная одним из лучших певцов Англии Джеймсом Ройалом (James Royal). Джеймс дружил и со мной, и с Солли (вообще-то мы его звали просто Джимми). И теперь Бадди обвинил нас обоих в том, что мы проболтались Джимми про песню. Конечно, его обвинения абсолютно беспочвенны, и всё это случайное стечение обстоятельств. Так или иначе, обе кавер-версии начисто перекрыл оригинал! Честно признаться, я и сам не считаю нашу версию лучше, чем у Sir Douglas Quintet, но на обратной стороне сингла был отличный номер авторства Бадди под названием "Since You've Gone". Вот это действительно неплохая вещь, и я горжусь своей первой пластинкой!
      Вскоре Pye Records выпустила наш второй сингл с песней "Right Now", в оригинале записанной Мелом Тормом (Mel Torme). На стороне "Б" - старинный народный стандарт "Jailer Bring Me Water". Мы сделали "Right Now" в таком слегка приджазованном ключе. Рецензии были хорошие, и песня полюбилась слушателям, хотя в чарты не попала.
      1965-й - стал одним из лучших годов в музыке. В чарты попадали песни самых различных музыкальных направлений, включая такие совсем не сочетающиеся имена, как Sonny and Cher, Righteous Brothers, Unit 4+2, Yardbirds и The Ivy League. Порой на радость публике Бадди включал в наш репертуар некоторые из наиболее необычных хитов. Например, "The Clapping Song" Ширли Эллис (Shirley Ellis), "Everybody" Томми Роу (Tommy Roe) и "King Of The Road" Роджера Миллера (Roger Miller). Также мы играли песню Everly Brothers "Price Of Love", чем я особенно горжусь. Несмотря на мои ограниченные вокальные возможности, Бадди решил, что я должен подпевать - как смогу. И это отлично сработало, хотя воспаление миндалин в конце августа совсем меня не обрадовало!
      По ходу сезона Солли и я стали невольными свидетелями, как развалился брак Бадди. Со своей женой он снимал коттедж за пределами города, и здесь прошло немало шумных вечеринок. В одну субботу, после концерта, у Бадди совсем не было настроения ни для какой вечеринки. Хотя была приглашена куча людей, он без единого слова отправился спать. Однако Жанет считала, что веселье должно продолжаться, а когда Бадди соскочил с кровати и попытался выключить орущий проигрыватель, она, поддержав остальных, резко выступила против! Видимо, это стало последней каплей, и задолго до окончания сезона Жанет уехала на материк. Такой шаг с её стороны стал сильным ударом для Бадди, хотя виду он не показывал, был, якобы, счастлив от роли холостяка, ведь он же рок-звезда, плейбой!
      На несколько недель я переехал к Бадди, чтобы составить ему компанию. В это время он вынашивал новые планы о будущем группы. Было очевидно, что музыкальная сцена меняется, от соло-артистов акцент смещался к группам. В конечном итоге Бадди собрал нас в лучшем ресторане и поделился своими идеями. Он торжественно сообщил, что по окончании сезона на острове Джерси Buddy Britten And The Regents прекратят существование. Сам Бадди станет "Саймоном Рэйвеном" (Simon Raven), по имени популярного автора книг. Участники группы также должны будут выступать под псевдонимами. Солли "Правдивый Роджер" (Roger Truth) (кстати, он до сих пор так зовётся), Тони Ричардс должен стать "Ричардом Честью", а я - "Дитя свобода"! Лучше не придумаешь - Правда, Свобода, Честь! А вместе - "Культ Саймона Рэйвена" (The Simon Raven Cult). Какие-то специальные сценические костюмы нам не нужны, одежда должна быть самой модной, а музыка самой громкой и агрессивной. Рассказывая всё это, Бадди был, как обычно, красноречив и убедителен. Разумеется, Солли и я ловили каждое его слово!
      Сезон на Джерси подошёл к концу, мы с Солли знали, что для нас завершился наиболее счастливый и запоминающийся период в нашей недолгой (пока ещё) карьере. Также мы знали, что эти полгода совместного музицирования каждый вечер превратили нас в эффектную ритм-секцию, готовую приступом взять этот мир! Ободренные новыми идеями Бадди, мы просто светились от счастья, когда остров Джерси остался за нашей спиной, а впереди была Англия…


      По возвращении на материк мы никем, кроме как The Simon Raven Cult, себя уже не считали, хотя всё ещё дожидались самого "Рэйвена", который остался на месяц на острове, подбить счета и немного отдохнуть. Наконец, прибыл и он. Теперь Бадди жил в доме своих родителей в Кентоне, недалеко от Харроу. Собственно, мы звали его так, как и раньше - Джеф (его настоящее имя!), так что все эти перетрубации с псевдонимами особых проблем не вызывали. Чувство, что вот-вот произойдёт нечто, усилились, когда нам представили новую песню в музыкальном издательстве Шапиро Бернштайна (Shapiro Bernstein). Её название - "I Wonder If She Remembers Me". Настоящая рок-песня, классная музыка, огромный коммерческий потенциал. Одним словом, отличный выбор для дебютной пластинки "новой" группы (как казалось нам). Мы вновь собрались в студии Pye Records с Джоном Шрёдером у руля. На этот раз результатом нашей работы стала запись с преобладанием "тяжёлого саунда". Джеф великолепно сыграл на своём Stratocaster, выдал такое "прифузованное" звучание. Этого достигли тем, что разрезали мембрану динамика, а внутрь Джеф положил свой серебряный браслет!
      Солли и я с нетерпением ждали запуска нашего проекта, настолько сильно воодушевила нас новая запись (хотя ещё не было окончательного решения по поводу стороны "Б"). К сожалению, этого не произошло. Джеф, очевидно "в погоне за большим кушем", подписал нас на постоянный ангажемент на одну площадку! На острове Джерси мы тоже играли в одном клубе длительное время, но там ведь совсем иная ситуация, и это явно было здорово. Однако если речь идёт о центре Лондона, районе Сохо (Soho) - здесь уже ничего хорошего не предвещает. Мы выступали каждый вечер с восьми до полуночи в баре Van Gogh, такая промозглая дыра в латинском квартале на Руперт Стрит (Rupert Street), где запросто можно было встретить гангстеров, ночных бабочек и прочий подобный сброд. Владельцем бара был крутой парень по имени Тед, у которого под стойкой всегда лежал большой деревянный молоток - на случай каких-либо проблем!
      В дальнем углу, рядом с туалетами (где же ещё?!) слегка возвышалась небольшая сцена, на которой мы трое с трудом умещались. От вечера к вечеру мы развлекали шумное сборище бандитов, проституток, каких-то случайных захожих и обыкновенных пьяниц. В дни футбольных матчей, когда в баре заседали компании болельщиков, играя, наклоняешь голову и молишься, чтобы остаться в живых!
      Даже в те времена было довольно проблематично найти в Сохо место для парковки, поэтому многие оставляли свои машины в других районах и дальше добирались на метро. Джеф решил делать также, поэтому в ту секунду, когда мы завершали последнюю песню, я и он хватали гитары и сломя голову мчались к станции метро Пикадилли (Piccadilly). Часто рискуя жизнью, мы буквально скатывались по эскалатору, только бы не опоздать на последний поезд. Одним вечером внизу была огромная лужа блевотины, которую я успешно перепрыгнул. Джеф не был столь же удачен. Никогда не забуду выражения его лица, когда он скользнул на своих кубинских туфлях с каблуками и влетел на платформу, как лыжник на Олимпийских играх!
      Шло время. Джеф и Солли чувствовали себя вполне уютно в Van Gogh Bar, им нравилось работать в одном месте, регулярно получать деньги. Для меня это было подобно пытке. Испытав однажды жизнь на гастролях, я страстно желал этого вновь. Я был уверен, что легко найду новую работу, поэтому решил - пора уходить. Меня быстро заменили отличным музыкантом по имени Брэд, который и сыграл на записи песни для стороны "Б" сингла - отличной кавер-версии старинного хита Марти Уайлда (Marty Wilde) "Sea of Love". Но всякие сомнения и сожаления по поводу ухода у меня мгновенно улетучились, когда я получил пластинку, на ней было лишь одно имя - Саймон Рэйвен! "Культ" исчез, не успев появиться! Я всегда считал, что Джеф упустил прекрасный шанс, без должной раскрутки сингл, к сожалению, был предан забвению. Недавно его пустили в эфир на независимой рок-радиостанции, и обе песни даже сейчас звучат превосходно и убедительно.
      Джеф продолжал работать в Van Gogh Bar ещё несколько лет, и я захаживал туда время от времени, выпить пивка, поболтать. Я играл с ним ещё один раз, 8 июля 1967г., когда заменял его штатного басиста. Вскоре после этого он переместил свою музыкальную деятельность на остров Джерси, где выступает по сию пору, хотя псевдоним слегка изменился, став "Саймон Рэйверн" (Simon Raverne). Название Buddy Britten And The Regents так и кануло в лету, но я всегда был (и остаюсь) благодарен ему за тот шанс, который он мне дал, горжусь, что являлся участником первых рок-трио.
      Просматривая в Melody Maker колонку "Требуются музыканты", я наткнулся на небольшое объявление о бас-гитаристе для рок-н-ролльного трио. То, что мне и надо, подумал я. Оказалось, что басиста искало двое очень опытных музыкантов. За барабанами был никто иной, как Рори Блэкуэлл (Rory Blackwell) , пионер британского рок-н-ролла, знаменитый тем, что был занесён в Книгу рекордов Гиннеса, когда устроил барабанный марафон в известном кафетерии "2i's" в Сохо. Его партнёр, также Рори - отличный гитарист и вокалист Рори Уайлд (Rory Wilde), который, также как и Блэкуэлл, вдохновлял своей игрой коллег-музыкантов ещё в 50-е года, когда рок в Британии только-только появился. Естественно, испытывая благоговейный страх (мягко говоря) перед этими двумя Рори, я начал играть с ними концерты в Западном Лондоне и иногда в огромном старом пабе в Дагенхэме (Dagenham), где публика состояла из таких людей, с которыми лучше не сталкиваться в тёмной аллее!
      Впрочем, несмотря на их устрашающий вид, большинство из них оказалось весьма дружелюбным, и после нескольких выступлений меня это уже не напрягало. Моя уверенность в "запредельности" собственных музыкальных способностей подверглась неожиданному испытанию, когда стало очевидным, что я никак не достаю по технике до этих прожжённых профи практически не знаю их бесконечных репертуар. Скорее, путаюсь у них под ногами! Я буквально тонул в этом прямо-таки бездонном море песен, честно сознавая, что занимаю чужое место. И вскоре Рори У. и Рори Б. подыскали себе басиста постарше и поопытнее. Эта работа с двумя ветеранами сцены стала хорошим опытом, хотя мы так и не стали друзьями. Несколько лет спустя я узнал, что Рори Блэкуэлл работал в какой-то конторе, которая устраивала различные развлекательные мероприятия, а Рори Уайлд открыл бар в Испании. В последний раз я видел его в ТВ-передаче "Songs Of Praise", где он дирижировал хором, а они пели госпел на фоне испанского пляжа. Прощальная песнь рок-н-роллу!
      После нескольких недель без концертов я начал думать, что моё "путешествие в рок-н-ролл" завершилось и пришло время подыскать нормальную работу. В 60-е не было проблем с предложениями о свободных вакансиях, поэтому вскоре я нашёл себе место заведующим складом в компании под названием Rymans в Перивэйле (Perivale), Мидлсекс. Компания специализировалась на поставке товаров для офисов, поэтому я обрабатывал заказы на всё, что связано с этим: от канцелярских товаров до папок для бумаги. Никакого творчества, зато хорошо платили! Рядом со мной сидел ещё один новичок, также из Хэйеса, по имени Дес Кинэ (Des Keane). Мы сильно подружились. Он обладал таким безмерным чувством чёрного юмора, и мы больше тратили рабочее время, прикалываясь над другими сотрудниками офиса, нежели занимаясь своими непосредственными обязанностями.
      Однажды я разговорился с одним парнем на складе, который знал о моём музыкальном прошлом. Он рассказал, что у него есть друг, успешный продюсер по имени (если я помню правильно) Микки Дэйлон (Mikki Dallon). Последним на тот момент его успехом была работа с Нилом Кристианом (Neil Christian) над хитом "That's Nice", который поднялся до лучшей десятки. Ещё мне рассказали, что Нил сейчас набирает музыкантов в свою группу The Crusaders, чтобы отправиться на гастроли и подзаработать на успехе песни. Я не стал терять времени даром, разузнал номер телефона Нила и сразу позвонил. Он сказал, что в состав уже взяты оригинальный барабанщик Джимми Эванс (Jimmy Evans) и соло-гитарист Ричи Блэкмор. Нил сказал, что я им подхожу, и обещал позвонить, когда будет известно о начале репетиций. Был ли я доволен? Да я до потолка от счастья прыгал! Однако… прошло несколько недель, никто не звонил. Я понял, что рановато собрался покинуть офис Rymans. На самом деле, место басиста в The Crusaders приметил себе Тони Денжерфилд (Tony Dangerfield), с кем только ни игравший, и его уже опробовали и взяли.
      Вскоре после этого на меня вышел Дейв "Сирано" Лэнгстон из The Bergeracs, который планировал собрать новую группу. Несколько недель мы репетировали по вечерам в составе: я на басу, Сирано снова на соло-гитаре, Чарли Чепмен (Charley Chapman) за барабанами и певец по имени Гэбби. Результат был не самым плохим, но и настоящей искры не было, так что по всеобщему согласию мы разошлись.
      В начале 1966г. я получил письмо от своего друга и коллеги по The Renegades Рича Беннета, который успешно обустраивал себе новую жизнь в Торонто, Канада. Я показал письмо Десу Кинэ, а также фото Рича, на которой он стоял около огромного американского лимузина. Это впечатлило Деса, и мы начали обсуждать идею о том, что и нам надо эмигрировать. Предположительно, в Канаду. Однако до того, как мы перешли к конкретным действиям (а мы были совсем недалеко от них), события стали развиваться совершенно неожиданным образом. Удача вновь улыбнулась мне. Да так, как я и представить не мог.
      Это был тот период, когда вся музыкальная сцена менялась, причём с моей точки зрения в не самую лучшую сторону. Во всём царил мерси-бит во главе с The Beatles. Вне всякого сомнения они сочиняли великие песни и записывали классные пластинки, но этот стиль не сильно трогал меня. Тем не менее, их известность отразилась на всём. Даже когда я выходил из дома, моя мама неизменно спрашивала: "Если позвонят Битлы, мне говорить, что ты ещё живёшь здесь?" И до того как закрыть за собой дверь я отвечал: "Нет! А вот если Джонни Кидд, я здесь!"
      Джонни Кидд являлся для меня нечто особенным из всех вместе взятых. С тех пор, как Клифф Бартон познакомил меня с его музыкой, я был его фанатом номер 1. На самом деле большинство музыкантов, с которыми я пересекался, многое отдали бы, чтобы оказаться в группе Кидда The Pirates! Без сомнения он оказал влияние (в той или иной степени) на очень многих певцов и музыкантов, включая всем известные имена. Немного забегая вперёд, скажу, что музыкальный бизнес был не слишком любезен с Киддом, его биография имеет терпкий привкус трагичности. И если предположить, что он до сих пор был бы с нами, он так и остался бы известным лишь в узком кругу, как это было в те далёкие уже годы. Тем, кто не знает о репутации Кидда в те дни, могу сказать, что оказаться в составе The Pirates тогда можно сравнит с тем опытом, который сегодня получит молодой музыкант, если получит место в рядах стадионной рок-команды!
      Скажу честно, возможность слетать на луну казалась мне более реальной, чем предложение играть с Киддом. И вот одним вечером я приезжаю домой и узнаю, что звонил Рэй Сопер, мой старый приятель по The Regents и The Bergeracs, просил передать, что получил место у Джонни Кидда! Я не знал то ли верить услышанному, то ли нет, хотя от зависти всё же позеленел! Был только один способ всё разузнать. Я немедленно принялся названивать Рэю. Оказалось, он играл в полупрофессиональной группе, один из музыкантов которой был мойщиком окон. Так уж получилось, что он мыл окна у Джонни Кидда и познакомился с ним. В то время в прессе появились сообщения, что Кидд хочет избавиться от своего прежнего имиджа "крутого парня" и попытается завоевать более широкие массы слушателей. В результате он расстался со своими "Пиратами" и променял свою знаменитую повязку на глаз и прочее пиратское обмундирование на изящный костюм, вполне подходящий для выступлений в кабаре.
      Но уже были запланированы рок-концерты, их надо было отрабатывать, а команды у Кидда уже не было, так что возможность сыграть с ним на этих прощальных концертах была предоставлена группе "мойщика окон". Без задней мысли я спросил Рэя, насколько хороша группа. "Да вообще никакая", - последовал ответ. У меня внутри так всё и забурлило - "А почему бы старому составу The Regents ни стать новыми The Pirates?" - предложил я. Такой гениальный ход Рэю понравился, и он пообещал встретиться со мной на следующий вечер, и мы смогли бы нанести визит Джонни Кидду.
      В компании с Роджером "Солли" "Правдивым" мы подъехали к дому Кидда, который располагался на самом краю района фешенебельных магазинов в Харроу, Мидлсекс. Очень сильно нервничая, с бледными, как самая белая стена, лицами мы вышли из машины и зашагали по дорожке, прошли мимо пушки на лужайке и позвонили в дверь. Почти сразу дверь открылась, на пороге стоял лично ОН! Разумеется, Рэя он знал, но с удивлением оглядывал меня и Солли, видимо, вспоминая, где мог нас видеть. "Здорово, парни, - сказал Кидд. - Чем могу служить?" - "Джон!" - начал я, пытаясь собрать в себе всю смелость, какая только у меня была. И наконец, выпалил: "Мы твоя новая группа!" Кидд изумлённо уставился на нас: "Да?.. Тогда заходите!" Очень робко и застенчиво мы последовали за ним в холл, где он представил нас своей жене Джин, а она сразу же отправилась на кухню приготовить чай.
      Джонни терпеливо выслушал нас о том, как мы собираемся "продать себя ему". В конечном итоге, нам удалось убедить его, что мы можем принести только пользу. Меня отправили в ближайший паб за пивом, и по моему возвращению были подняты бокалы за наш союз. Вскоре разговор зашёл о том, кто сможет сыграть на гитаре. Мы предложили нашего старого приятеля Мика Кинэ из The Ivy League. Джонни такая идея понравилась, и он сказал, что надо приступать к репетициям как можно скорее. Этот вопрос так до конца и не решили, уже приближалась полночь, и нам надо было собираться домой. На прощание мы пожали руки, и Джонни Кидд сказал фразу, которую я никогда не забуду: "Спасибо, парни! Вы спасли мне жизнь!"


      Следующий день прошёл в поисках потрясающего гитариста Мика Кинэ. С того давнего времени, как я повстречал его вместе с Ричи Беннетом на ярмарке в Баттерси, Мик засветился своей игрой на гитаре на ряде хитовых пластинок, стал уважаемым музыкантом, в первую очередь на сессионной сцене. Я всё ещё находился под впечатлением от встречи с Джонни Киддом и чувствовал себя, как будто выиграл футбольный кубок. День клонился к концу, количество телефонных звонков росло, но всё без толку. Никто не знал, где найти Мика и чем он занимается. Мы переговорили друг с другом и решили, что надо брать кого-то другого. Я позвонил Солли, и мы оба одновременно назвали одно имя. Это был парень, которого мы знали несколько лет и который, как и мы, ставил Johnny Kidd And The Pirates выше всех. И знал наизусть все их песни! Мик Стюарт (Mick Stewart) был профессиональным музыкантом, концертировавшим с разными составами, ни один из которых не достиг заметных высот. Тем не менее, его ценили как надёжного гитариста с мощным стилем игры. Кроме того Мик отлично выглядел и замечательно пел.
      Время от времени я пересекался с Миком в магазине Джима Маршала, и помню, мы с ним фантазировали, что станем участниками группы Кидда. Точно также, как сегодня молодые музыканты фантазируют о Led Zeppelin и AC/DC. Когда же я позвонил Мику и предложил работу, то почувствовал в его голосе волнение, но он постарался успокоиться и ответил, что подумает и перезвонит. Я сыграл с ним "старый добрый ход", сказав, чтобы он поторопился, иначе мы найдём кого-нибудь другого. Конечно, он быстренько перезвонил, и состав The Pirates был доукомплектован!
      Я сразу же позвонил Кидду и сообщил обо всём, и мы запланировали на следующее утро репетицию, назначив встречу в кафе, в конце улицы, где жил Джонни. Когда мы там завтракали, к кафе подкатил синий микроавтобус Commer. В дверях кафе показался Кидд. "Сейчас вы встретите, - сказал серьёзным тоном он, - самого лучшего в мире роуди!" И в кафе вошёл жилистый, плотного телосложения тип, довольно самоуверенного вида. Так я познакомился с тем, кто станет одним из лучших моих друзей. "Встречайте Джонни Ирвинга (Johnny Irving), или просто Ирво", - сказал Кидд, и мы пожали друг другу руки. По-быстрому были уничтожены остатки еды, аппарат загружен в машину, и мы сами протиснулись внутрь. Ирво сел за руль, и мы направились в зал при местной церкви, где нам предстояло показать Кидду, на что мы способны.
      Нервно расставляя аппаратуру и настраиваясь, мы прекрасно понимали - после того что успели про себя наговорить, если облажаемся, второго шанса не будет! Что нас немного ободряло, это прекрасное знание репертуара Кидда. Естественно, у нас были все его пластинки, мы не раз играли его хиты "вживую", посещали концерты The Pirates, когда это было возможно. После нескольких песен наша уверенность в собственных силах возросла, и вскоре стало ясно - мы действительно ему понравились! Ничего не было удивительного в том, что Солли, Рэй и я работали также слаженно, как The Regents и The Bergeracs. Ведь в этих группах мы и набрали свой технический потенциал! Я набил на печатающей машинке порядок песен, на котором Кидд подписал кое-какие пометки, например, где мы все вместе должны преклонить колена, и когда не забыть подпеть "Oh Yeahs" в "Dr.Feelgood".
      Шесть изматывающих часов прошли, день клонился к концу, и мы снова приступили к погрузке машины. В те дни микроавтобус Commer был самым излюбленным транспортом у музыкальных групп страны. Кидд немного модифицировал свою машину, установив рядом с радиоприёмником одну из первых моделей автомобильных проигрывателей для пластинок. На нём можно было проигрывать синглы на скорости 4 об/мин. Отверстие в центре у таких пластинок отсутствовало (как у пластинок, что предназначались для джук-боксов), их надо было вставлять в плоское отверстие, точно также как кассеты или CD-диски в автомагнитолы сейчас. Тонарм был весьма тяжёлым, весил не меньше кирпича, это чтобы не дать иголке прыгать на дорожных ухабах. Конечно, пластинка от этого быстро приходила в негодность, раз пятнадцать прокрутил, и можно выбрасывать, но всё это было полнейшей ерундой, если учесть, что тебе завидовали все коллеги и соперники! Рядом с отверстием для пластинки находилась стальная труба, приваренная к полу, в ней располагались одна над другой пластинки. Сотни наименований, вся до одной классика рока!
      Но я отвлёкся… прошло наше прослушивание, мы загрузили микроавтобус, и когда залезали в него, звучала "Castin' My Spell" Джонни Отиса (Johnny Otis). Сильно волнуясь, я посмотрел на Кидда и спросил, как ему наша игра. "Вы одержали полную побуду!" - ответил он. "Я знаю, мы не настолько хороши, как Мик Грин…" - начала было я, но эту похвалу наших предшественников прервал Кидд: " Парни, забудьте о моих прежних музыкантах. Вы то, что надо!"
      Мы вернулись в дом Джонни, где поздравляли друг друга чокаясь чашками с чаем. Не было сомнений, наша игра оказала должное впечатление, и наши фантазии стали реальностью - мы теперь Пираты Кидда! В состоянии полнейшей эйфории я отработал финальную неделю в Rymans, попрощался со своими коллегами по офису и вновь окунулся в серьёзный бизнес профессиональной музыки. Число 14-е мая наступило быстрее, нежели ожидалось, и новый состав Johnny Kidd & The Pirates выехал на своё дебютное выступление, на большую танцевальную площадку в Бромли (Bromley), графство Кент. Джонни сильно беспокоило, что он уже успел объявить в национальной прессе о том, что меняет свой имидж. Он даже великодушно позволил предыдущим "Пиратам" оставить себе это название, понимая, что им надо как-то дальше жить, и они могут продолжить выступать. Однако по словам Джонни Ирвинга, Кидд был так воодушевлён нашим появлением, что вновь поверил в свои силы. Он осознал, что имидж, который им создан, столь успешен, и вновь был готов к бою.
      И вот наш дебютный концерт. Рэй и Роджер наблюдают, как Мик и я нервно настраиваем гитары. Кидд в это время, в полном сценическом прикиде, с томным видом сидел у своего переносного телевизора. Другие группы-участники вечера и просто разные люди входят и вновь покидают большую гримёрную, и я видел, с каким огромным почтением все посматривают на Кидда. Пришло время нашего выхода на сцену. Пришло время нашего выхода на сцену, я никогда так не нервничал, как в тот момент. Много раз я играл песню с первого сингла The Regents "She's About A Mover", а тут и в ней умудрился "завалить" свою партию. Далее Мик Стюарт завёл классику от Айка и Тины Тёрнер (Ike & Tina Turner) "Something You've Got". А потом я объявил публике о выходе самого джонни Кидда. Вступление к его последнему хиту "I'll Never Get Over You" потонуло в оглушительном рёве толпы. Сотрясая воздух, Кидд во всей красе продемонстрировал своё мастерство, выточенное годами выступлений. Нам, "Новым Пиратам", не мало заботы доставили и сценические костюмы. Хотя, конечно, мы постарались найти нечто похожее на пиратские шмотки. Тем не менее, наш дебют был подобен шторму, и Кидд остался более чем доволен.
      На следующей неделе мы отправились в Anello & Davide, знаменитую театральную мастерскую по костюмам на Дрюри Лэйн (Drury Lane), где Кидд позволил нам выбрать всё, что было нужно. Мы бродили вокруг костюмов, вывешенных рядами, всё равно что дети на кондитерской фабрике. Но ведь же нужно было превратиться в пиратов XVIII века! Главное было найти высокие сапоги. Мик, Рэй и Солли взяли себе сапоги из замша, а я сумел разыскать из чёрной кожи, как настоящие. Мик и Рэй выбрали рубахи с манжетами синего и белого цвета, для Солли нашлась вельветовая с широкими рукавами. А мне Джонни дал одну из своих пиратских рубашек и показал, как без особых проблем можно скроить себе такую же из простой рубахи. Я быстренько зарядил этой работой маму (чтобы наша швейная машинка просто так не простаивала). У обычной рубашки были отрезаны рукава и взамен пришиты новые, выпуклые, материалом послужила простыня. Мама не остановилась на этом, нужен же был настоящий пиратский костюм, поэтому она ещё пришила кружева на манжеты и воротник. Джонни выдал нам широкие ремни с огромными пряжками, он настойчиво требовал носить их, как можно ниже. Если точно, он сказал "ниже пояса". Половина балончика с крахмалом сделала и без того огромные рукава ещё больше. Забавно, как я со своим худощавым телосложением, всего-то килограмм 55, в такой рубашке выглядел словно громила с накачанными бицепсами.
      Репетиции продолжались, и когда мы выехали 20 мая на наш второй концерт на танцевальной площадке Royal Albion в Уолтон-он-Нэйз (Walton-on-the-Naze), Эссекс, уверенность в собственных силах выросла у нас до полных 100%. Кидд запаздывал в этот вечер, так что пока Ирво с остальными из группы разгружали аппарат, я и Джонни ещё ехали к ним на моём Austin. Чтобы поспеть вовремя, мы неслись на скорости 70 миль/час. Джонни откупорил пиво, окно было открыто, и содержимое бутылки мгновенно вспенилось, мы оба оказались в пивной пене!
      По прибытии к забитому публикой залу мы быстро переоделись, и были готовы к выступлению. Джонни научил нас сценическому приёму, известному как "slap". Он был отлично осведомлён во всех сценических хитростях и уловках, вообще в сценическом имидже, вовсю использовал в своих шоу освещение сцены. Пожалуй, он был одним из первых рок-исполнителей, осознавших важную роль правильного освещения, и самым первым, кто использовал ультрафиолетовый свет, выписав из Швеции такой прожектор (за несколько лет до нашего прихода к нему). Сегодня ультрафиолетом никого не удивишь, а в 1966г. мало кто видел подобное. В результате зрители думали, что на нас такие призрачно "светящиеся" костюмы!
      Говоря о выступлениях Джонни, невозможно не упомянуть и про его изумительный парик, который мы называли "Сироп" (выражение "syrup of fig" на слэнге кокни означает "парик", - прим.пер.). Он обошёлся ему более чем в 100 фунтов, внушительная по тем временам сумма. У Джонни не было никаких проблем с его собственными волосами, парик был неотъемлемой частью имиджа. Обычно на сцену из гримёрной он шёл без парика, прямо через публику, и его никто не узнавал. И вот на концерте в Royal Albion чуть ни случилось непоправимое! На сцене над нами был навес, а под ним какие-то ветки деревьев. Видимо, они остались от каких-то предыдущих театральных постановок на этой сцене. Когда во время исполнения "Shakin' All Over" Кидд начал, как обычно, прыгать, то зацепился своим париком за одну их веток, и парки повис в нескольких дюймах от его головы. К счастью Ирво всегда включал в этот момент свет стробоскопа, так что очень немногие зрители перед сценой могли заметить нечто неладное. Да и те наверняка подумали, что это им показалось из-за стробоскопа! Выступление завершилось без дальнейших происшествий. Хотя это был только второй концерт, публика приняла нас великолепно, и мы в приподнятом настроении отправились домой.
      На следующей неделе я познакомился с нашим пресс-агентом Кейтом Гудвином (Keith Goodwin), который представлял в национальной прессе целый ряд известных исполнителей. Мне было поручено держать связь с KayGee (так называлась фирма Гудвина по его инициалам). Каждую неделю я должен был созваниваться с Кейтом, или с его ассистентом, чтобы обсудить состоявшиеся концерты и какие-то важные события. Если ничего особенного не происходило, надо было что-то придумать самим - группа не должна была сходить со страниц прессы. Дабы отметить новый этап в своей карьере, "Правдивый Роджер" приобрёл новую ударную установку Ludwig. Солли и без того был одним из самых громких барабанщиков, когда играл на установке Premier, но у новых барабанов качество звучания было намного лучше, и это позволило ещё увеличить нашу громкость. Мик Стюарт добавил к своей усилительной установке Fender дополнительную колонку Bassman, а у меня была верная установка Marshall на 50 ватт. Мы звучали гораздо громче, чем все предыдущие составы The Pirates, став самыми "тяжёлыми" аккомпаниаторами Кидда.
      27 мая, с первыми лучами солнца, мы выехали в Уэльс. В 1966г. было проложено всего несколько миль шоссе М4, поэтому дорога до Абергавени (Abergavenny) занимала весь день. Там нас ждал горячий приём публики, Джонни был крайне популярен в Уэльсе, а также в Шотландии. По правде я не припомню хоть в какой-то степени негативной реакции у зрителей, без всякого сомнения, Джонни Кидд был самым любимым рок-н-ролльным исполнителем! Концерт в Абергавени проводился ежегодно, спонсором выступало местное охотничье общество, которое арендовало немеряный сарай на вершине холма. Огромная леди представила нас публике, когда мы поднимались на сцену, а затем несколько раз громко протрубила в охотничий рог, в ответ одобрительно заорала толпа.
      В течение следующих месяцев мы продолжали совершенствовать наше шоу, приобретали уверенность и наслаждались тем положительным чувством, которое, как мы прекрасно понимали, вырвало из депрессии Джонни. И вновь его карьера пошла вверх. За эти годы он испытал множество падений и взлётов, в плане пластинок у него было больше провалов, чем хитов. Но с новым составом он был снова на подъёме! Преимущество его уникального сценического действа, плюс тот факт, что он написал и записал лучший британский рок-гимн подразумевало, что он не нуждается в хитовых пластинках в зачёте. Нервозность от того факта, что мы являемся "новыми парнями Кидда", постепенно была преодолена. Мы стали привыкать быть группой, готовой всё смести на своём пути! Думаю, не будет не скромным, если сказать, что к тому времени мы достигли уровня сносных, техничных музыкантов, а Солли так вообще был признан одним из лучших рок-барабанщиков страны. Прибавьте к этому нашу молодость и неуёмную энергию, так что с нами просто нельзя было не считаться!
      После одного концерта, который удался на славу, я случайно услышал разговор Кидда с одним давнишним фанатом. "Отличная игра, Джон", - сказал он Кидду. "Спасибо, - ответил Джонни. - Всё потому, что эти парни - лучшие Пираты, какие были у меня". До сих пор помню то чувство, которое испытал после этих слов. 1966-й стал лучшим годом - не могло произойти ничего лучшего, чем тогда!


      Шло лето 1966 года, мы колесили по стране из одного конца в другой, наш исполнительский уровень становился всё лучше и лучше. Хорошо помню, как мы сидели на станции Ньюбари (Newbury), пили чай и ждали, пока откроется Plaza Ballroom. На автомате для проигрывания пластинок заиграла песня, которая сильно зацепила меня. Это была "I Fought The Law" от Bobby Fuller Four, которые отлично передали настрой оригинальной версии The Crickets, добавив немного своей магии. Когда я слышу эту песню, всегда вспоминаю концерт в Ньюбари, и воспоминания настолько сильны, что по спине начинают бегать мурашки!
      Мы чаще выступали в приморских городах (оправдывая своё название!), таких как Фолкстоун (Folkestone), Борнмут (Bournemouth), Ситон (Seaton) и Гримсби (Grimsby). Организатором концерта в Борнмуте выступил промоутер из Западного Лондона по имени Пит Саутхолл (Pete Southall), который сопровождал нас в поездке. Пита слегка беспокоило, что рекламы концерта недостаточно, поэтому мы обклеили наш микроавтобус афишами и врубили на всю катушку пластинки из нашей рок-н-ролльной коллекции, окна машины, понятное дело, были раскрыты нараспашку. К тому времени мы уже успели попробовать подключить автомобильный проигрыватель к моей бас-колонке, значительно повысив этим уровень громкости. Теперь запросто можно было привлечь внимание! Не забывайте, в те дни далеко не у всех в машине было просто радио, а тут разъезжаем мы с такой громкой музыкой, столь привычной сейчас! Такой ход в Борнмуте сработал, и билеты на концерт хорошо раскупили.
      Однажды мы переезжали с одного концерта на другой, тут Ирво услышал какой-то неприятный грохот со стороны задней оси микроавтобуса. Немедленно свернули в местную автомастерскую, где Ирво договорился с местным механиком осмотреть машину. Для этого её стали поднимать гидравлическим краном. Конечно, мы все вышли из машины. Все, кроме Солли, который крепко спал на переднем сидении. Неожиданно он проснулся, подумал, что мы доехали до места и все уже обедают где-то в кафе, поэтому решил "выйти" из машины. Навсегда я запомнил, как он вцепился в дверь машины и болтается на высоте 2,5 метра от земли!
      Постоянные гастроли только укрепляли нашу дружбу. Ирво и Кидд без конца кормили нас байками, которые надо бы издать отдельной книгой - настоящая история британского рок-н-ролла! Кидд видел всё и участвовал во всём. Когда-то он начинал со скиффла и вырос до своего собственного стиля - смеси тяжёлого рока и ритм-н-блюза. А ещё сформировал, пожалуй, первое английское трио для музыкального сопровождения себе. Но главное - стал одним из самых неповторимых исполнителей своего времени, которого высоко ценили и почитали многие ведущие звёзды той эпохи.
      Кидд лично знал самых больших американских рок-звёзд, играл с ними в одной программе. Мы ловили каждое слово, когда он начинал рассказывать про Литтл Ричарда, Джерри Ли Льюиса и Эдди Кокрэна. У Ирво тоже в запасе было полно разных историй, ведь он же верно служил Кидду на протяжении всей его карьеры, не говоря уже о том периоде, когда работал водителем на британских гастролях у таких звёзд из Штатов, как The Shirelles, Биг Ди Ирвин (Big Dee Irwin) и Бренда Ли (Brenda Lee).
      Когда ты оказывался в компании этих двух Джонов, то сразу отмечал, что они разговаривают на языке, понятном лишь им. Мало того, что у них в обиходе был полный комплекс Кокни, так они ещё и собственные словечки придумали, в стиле этого же слэнга! Так слово "draft" (драфт = набросок, черновик) стало "George" (Джордж!) - был такой такой актёр Джордж по фамилии Рафт (George Raft)! Затем они и вовсе стали говорить не "Джордж", а "Чеддар" ("Cheddar") по названию ущелья Чеддар Гордж (Cheddar Gorge). Они также использовали и другие известные имена (которыми пестрили заголовки всех газет), если их можно было зарифмовать. Например, Чарли Клор (Charley Clore) - это "дор" (door = дверь), а Стив Рэйс (Steve Race) - (дорожный) кейс (case). Когда мы подъезжали к концертной площадке, то узнавали об этом со слов Кидда: "Откройте Стив Рэйс и передайте мне ирландскую джигу". "Откройте кейс и передайте мне парик" - вот, что это значило! (джига = jig = wig = парик) Все участники группы были "thing" - "Drum Thing", или "Bass Thing", а Ирво, разумеется, был "Road Thing"! Будучи в The Pirates, ты не отправлялся ("went") куда-то на концерт, ты ехал "работать вживую" ("did a lively")! Довольно быстро мы привыкли к этому странному языку и сами стали вовсю его использовать.
      В начале августа череда событий привела к изменениям в составе и звучании группы. У Джонни по-прежнему не было постоянного концертного агента, который организовывал бы для нас выступления, поэтому концерты продолжали носить случайный характер. Со своим предыдущим агентом Джорджем Купером (George Cooper) Кидд разорвал отношения по финансовым мотивам, но на отдельные предложения о работе от Купера он соглашался. В один выходной у Джонни зазвонил телефон, на другом конце был взвинченный Купер, который отчаянно искал какой-либо известный коллектив, дабы заменить Джорджи Фейма. По каким-то причинам тот не мог выступить. Кидд немедленно обзвонил и собрал всех нас, кроме Рэя, до него было никак не дозвониться. Было решено отправляться на концерт без нашего клавишника, потому как если бы продолжать поиски, то опоздания не миновать, ведь ехать надо было в прибрежный городок Вестон-Супер-Мэйр (Weston Super Mare), в Норд Сомерсете (North Somerset). Солли ворвался в магазин Джима Маршалла в Хэнуэле, буквально на бегу схватил какие-то барабнные палочки, но успел сказать всем, что немедленно улетает на концерт в Вестон-Супер-Мэйр. По иронии судьбы чуть позже в этот день в магазин заглянул Рэй, чем сильно изумил присутствующих. Конечно, все были уверены, что он тоже уехал. Конечно, Рэй слегка надулся, когда понял, что произошло!
      А в это время мы вовсю неслись по направлению к Вестон-Супер-Мэйр, но как ни гони, а без остановки на чашечку чая не обойтись. Так что мы примкнули к ближайшему придорожному кафе и заказали чай с тостами. Не успели мы сесть за стол, как к нам подошёл высокий мужчина приятной наружности. Это был звезда хит-парадов Эден Кэйн (Eden Kane). После обычного взаимного обмена приколами, Эден сообщил, что едет в Вестон-Супер-Мэйр заменить Джорджи Фейма! У нас не было слов от возмущения! Немедленно покончив с трапезой, мы решили обогнать Эдена Кэйна, прекрасно осознавая, что возможно стали жертвой подставы, когда приглашают две группы, а играет тот, кто приедет первым! Ирво вначале подумал, что знает, где можно срезать путь, но в конечном итоге стало ясно, что дорогу через ущелье Чеддар Гордж нам не миновать. Время было упущено, поэтому мы подъехали намного позже Эдена. Впрочем, нас это уже не волновало. На афише зала Winter Gardens были указаны оба коллектива, и хэдлайнерами значились мы!
      Когда мы уже закончили настройку и уже сидели в гримёрной, Ирво отправился за кулисы, посмотреть что там за освещение на сцене. Он немедленно нарвался на местного администратора сцены, который категорически запрещал и пальцем дотронуться до световой установки! Ирво, не долго думая, заявил, что "вне всякого сомнения, во время выступления The Pirates светом будет рулить он и только он". Ни тот, ни другой уступать не собирались, и хорошо в этот самый момент появился директор зала. Он лишь бросил взгляд на Ирво и сразу разрешил ему использовать световую установку так, как он считает нужным. До мордобоя дело дошло!
      Пришло время выступления Эдена Кэйна и его группы, в составе которой был его брат Питер Сарстедт (Peter Sarstedt) на басу (вскоре он станет выпускать хиты под собственным именем). Они отыграли великолепное шоу, исполнив все свои боевики и вызвали бурю аплодисментов. На самом деле, мы слегка нервничали, состав-то у нас был усечённый. Мы были без клавишника, но под напором адреналина мы сыграли просто без тормозов, а Джонни свёл с ума публику своим суперским вокалом.
      Мы сидели в гримёрке и были крайне довольны собой. Эден был первым, кто поздравил нас. "Великолепное выступление, парни, - сказал он, - после вас никто не сможет выступаить!" И тут до всех нас дошло, что звучание сегодняшнего концерта - это то, к чему мы стремились всё это время! Следующей мыслью стало то, что мы осознали - главной причиной этого стало отсутствие Рэя Сопера! Конечно, Рэй классный музыкант и отличный парень, с ним мы отработали массу концертов. Но никто из нас не мог отрицать того факта, что мы неизбежно склоняемся к звучанию чистого трио!
      Теперь возникла проблема, как обо всём рассказать самому Рэю, нашему большому другу, благодаря которому мы собственно и смогли стать "Пиратами"! Я настоял на том, что Рэй безусловно заслуживает, чтобы сказать ему всё лично, а не по телефону. В результате меня и отправили к нему! На следующий день я направился в Патни, нервничал, а там меня ждал Рэй, который и так всё понял, и был сильно обижен. Его родители встретили меня немного прохладно, но это было ожидаемо. Как это ни прискорбно, я передал Рэю наше общее "гуд бай". Надеюсь он оценил моё решение о разговоре "тет-а-тет". И теперь мы продолжили работу, как трио, выруливая нашу музыку в том стиле, каком всегда предпочитал Кидд - гитара, бас и барабаны!
      После концерта в Вестоне и увольнения Рэя Мик, Солли и я стали давить на Кидда, чтобы он наладил отношения с Джорджем Купером, чтобы тот организовывал бы группе больше концертов. Кидд решил, что надо действовать "с лёту", и отправился в штаб-квартиру Cooper Organisation на Сохо Сквер (Soho Square). Кидд всегда с большим уважением относился к Куперу, почти как к отцу, и мы вздохнули с облегчением, когда они в обнимку появились из дверей офиса и заявили, что все разногласия позади! Мы поняли, вот теперь наше будущее обеспечено!
      Я мало видел своего старого друга Рода Фримана, когда стал работать с Киддом, поэтому было вдвойне приятно встретиться с ним на нашем выступлении в Хэрлесдене (Harlesden), в Terry Downes' Club, владельцем которого был чемпион по боксу. Тогдашняя группа Рода была сформирована совершенно случайно в 1963г. Необходимо было помочь басисту Кену Ранкину (Ken Rankine), чья группа The Art Wood Combo, руководимая Артом Вудом (старшим братом Рона), неожиданно развалилась. (Имеется в виду ранняя версия The Art Wood Combo, до того, как Арт Вуд объединился с музыкантами Don Wilson Combo, в т.ч. Джоном Лордом, и со временем они превратились в The Artwoods, - прим.пер.) Выступление прошло столь успешно, что они решили остаться вместе под названием The Soul Messengers. Кроме Рода и Кена в состав входили Митч Митчелл (Mitch Mitchell) за барабанами и Терри Маршалл на саксафоне. А когда место Терри вскоре занял Гарри Белл (Gary Bell), они решили назваться Next 5 ("Ещё одна пятёрка"), надеясь на успех, который снискали в Королевстве другие "пятёрки" - Dave Clark 5 и The Migil 5.
      После сокращения Рэя The Pirates продолжили выступать по всей стране, а Джордж Купер неустанно находил для нас новую работу. Всё больше и больше появлялось новых групп, чарты становились всё более разнообразными. Некоторые из тех песен, что звучали на радио, производили впечатление и в нашем микроавтобусе. Например, "Black Is Black" Los Bravos, "Wild Thing" The Troggs и особенно "When A Man Loves A Woman" Перси Следжа (Percy Sledge). Джонни также проявлял большой интерес к таким исполнителям соул, как Sam & Dave, Отис Реддинг (Otis Redding), Айк и Тина Тёрнер. Почти всё свободное время мы проводили в доме Джонни, обдумывая возможные идеи для нового сингла. Нас вдохновляло психоделическое звучание последних записей The Beatles, и также мы пробовали играть старые песни Кидда в современных стилях. Кое-что даже записывалось на бобинник Джона, но чего-то действительно стоящего не выходило. Внезапная отмена гастролей в Шотландии выбила всех из колеи, особенно Джонни. Он даже сказал мне, что подумывает оставить роль исполнителя и сделать карьеру в менеджменте и организации концертов. Конечно, я тут же принялся отговаривать его, и подобные разговоры прекратились.
      Вскоре после концерта в Вестон-Супер-Мэйр, наконец, появилась та самая песня, что мы все поняли - надо срочно записывать. Необычная полу-баллада под названием "Send For That Girl" принадлежала перу Бартера, Роуленда и Виктора (Barter, Rowland and Victor). В четверг, 18 августа 1966г., пополудни, мы прибыли в знаменитую студию Abbey Road, где Кидд сделал множество своих записей. Руководил сессией Норманн Смит (Norman Smith), который долгое время работал на EMI Records, в первую очередь с The Beatles. Несколько раз мы репетировали в студии EMI на Манчестер Сквер (Manchester Square) с Норманном, где легко с ним сработались. За несколько дублей была записана "Send For That Girl" с Норманном за фортепьяно, а затем в лучших традициях 60-х сходу сбацали песню для стороны Б - кавер-версию Сэнфорда Кларка (Sandford Clark) "The Fool". На самом деле, никто из группы песню не знал, нам всё по-быстрому показал Джонни. Именно по этому наша версия столь отличается от оригинала! Довольные своей работой мы оставили запись в надёжных руках Норманна. Он добавил струнных и приянлся за финальное микширование. Это был последний раз, как я видел Норманна Смита, пока он ни принял участия в ТВ-программе "Top Of The Pops" с собственным хитом под названием "Hurricane Smith" в 1971г.!
      Студию Abbey Road мы покидали в приподнятом настроении, будучи крайне довольны своей первой сессией с Киддом. Джонни Ирвинг быстро доставил нас в Харроу, где жена Кидда Джин уже ждала нас с чаем и бутербродами. Мы быстро перекусили и привели себя в порядок, после чего сразу отправились на гастроли. Ирво всю ночь сидел за баранкой на пути в Данди, где нам предстояло выступить в Caird Hall. Концерт прошёл с огромным успехом, публика визжала от восторга. Кроме нас ещё выступали другие группы, такие как David & Jonathan (возглавлявшие чарты) и St. Louis Union, которых все нахваливали. За барабанами у них сидел Берни Бёрнс. Мы с ним повспоминали моё недавнее прослушивание у The Boomerangs и после концерта расстались на доброй ноте.
      В конце августа мы играли на эстраде под открытым небом в Бирмингеме, где пересеклись с бывшим участником The Searchers Тони Джексоном (Tony Jackson) и его группой The Vibrations. Тони и его гитаристу нужно было срочно попасть в Лондон, а их машина сломалась. Мы потеснились в своём микроавтобусе Commer, и они вместе с нами доехали до дома Джонни. Кто-то предложил устроить спиритический сеанс. Все согласились. Но затем неожиданно выбило пробки, и в доме погас свет. Бедный Тони чуть ни умер от страха, уверяя всех, что всё это отнюдь не случайно!
      В течение сентября последовало ещё больше выступлений (пускай и одиночных, не гастрольных). В виду приближающейся даты выпуска сингла моральный уровень в коллективе подрос. И тут Джордж Купер предложил нам постоянный ангажемент в кабаре! Поначалу мы всё были против, но Джордж убедил нас, сказав, что за этим будущее. В качестве примера он указал, как много рок и поп-коллективов следуют по пути Энгельберта Хампердинка (Englebert Humperdinck) и Тома Джонса (Tom Jones), а те как раз и сделали себе карьеру в клубах. За две недели до нашего дебюта в северном городке Дарлингтон (Darlington) Джонни решил, что нам необходимо немного смягчить репертуар, включив в него пару старинных номеров. Предполагалось, что это должно понравится пожилым людям, которые могли прийти на наше выступление. Так что на репетициях мы разучивали подобные песни.
      19 сентября, по прибытии в клуб Flamingo, мы с удивлением обнаружили ту же возрастную группу (в очереди за билетами), что обычно видели на входе танцевальных площадок! Краткий взгляд на заполнявшую зал публику подтвердил, что, хотя здесь и было немного людей старшего возраста, но основная масса - молодые фанаты рок-н-ролла в соответствующем прикиде! Джонни тут же принял решение не пускать в ход наш обновлённый репертуар, а играть то, что мы играли обычно - подборку его хитов - восторгу публики не было предела! Владелец клуба был так доволен, что презентовал нам бутылку водки, и мы не преминули взять её в наш комфортабельный частный дом, который снимали и который в конце попойки разгромили. Хозяйка немедленно выразила своё крайнее недовольство, но Кидду удалось задобрить её с обещаниями о недопустимости повторения подобного. Следующий концерт прошёл нисколько не хуже первого, и вновь по возвращению на квартиру мы закатили крутую вечеринку. На этом терпение хозяйки лопнуло, и на утро нас выставили вон!
      Обаяние Джонни Кидда и повторные извинения не смогли изменить решения этой леди с железным характером, поэтому нам пришлось быстренько искать новое пристанище. В конечном итоге им стал чистый домик, но менее комфортабельный, под названием "Bluebird". Остаток недели прошёл без эксцессов. То, что нас выгнали из первого дома, отрезвляюще подействовало на нас, и мы чувствовали себя слегка пристыженными. Ведь это было задолго до того, как стало модным среди групп в пух и прах разносить номера в гостиницах! Вместе с нами дом снимала группа Rob Storme & The Whispers, которая также постоянно гастролировала по стране. Их басист Льюис Коллинз (Lewis Collins) позднее стал знаменит благодаря участию вместе с Мартином Шоу (Martin Shaw) в популярной ТВ-передаче "Профессионалы". Льюис провёл немало часов, беседуя с Киддом, который был его кумиром. Сейчас он живёт в США и недавно звонил мне, пытаясь восполнить в памяти пробелы о давних деньках. Я с радостью напомнил ему о том, где он был и в какой группе играл. Это должно было помочь ему в написании автобиографии.
      К сожалению, Ирво не был с нами в этой поездке. Он остался заниматься новой побочной работой - бизнесом сбора металлолома. Их офис располагался напротив знаменитого кафе Ace Cafe, недалеко от Уэмбли. Мы заверили его, что сможем справиться сами, аппаратура была отстроена, а искусство сценического освещения Ирво, к сожалению, не имело возможности проявиться во всей красе в ограниченных условиях ночного клуба. Эта неделя запомнилась мне ещё классным выступлением "вживую" Отиса Реддинга, которое мы смотрели по телевизору, и тогда же я впервые услышал песню "Cherry Cherry" Нила Даймонда (Neil Diamond), великолепного новичка. В не столь далёком будущем, моя карьера пересечётся с ним гораздо сильнее!
      Наш следующий концерт состоялся 1 октября на базе Королевских ВВС в Уоддингтоне (Waddington). Все оторвались на полную катушку. Группа была особенно довольна количеством народа - зал забили под завязку. Среди публики было полно девчонок, на остров из города их доставил паром. Ирво провернул свой излюбленный трюк: взял плоскогубцами монету, нагрел огнём зажигалки и затем бросил на пол. Солли не замедлил пополнить свой кошелёк. И неизвестно, что было громче, то ли наш смех, то ли его крик!
      Другим любимым приколом было набить высокие сапоги Кидда всем, что попало под руку, вплоть до бутылок из-под кока-колы или пачек от сигарет. Кидд имел привычку не надевать сапоги до того, как я объявлю публике его имя. Понятное дело, в этом случае он задерживался с выходом. А то, что потом он ругался и сердился, не служило для нас помехой, чтобы ещё разок повторить прикол. А потом снова!
      Стихли аплодисменты, мы поздравили друг друга в гримёрной, выступление удалось на славу. Джонни сидел без футболки, весь расслабился и нескончаемо осыпал нас похвальбой. Никто тогда подумать не мог, что Джонни Кидд только что отыграл свой последний в жизни концерт!
      В четверг, 6-го октября, Джонни, "Правдивый Роджер" и я выехали на вечернее выступление в Олдхэме. Жена Джонни Джин решила поехать с нами, поскольку мы собирались остановиться у старых друзей Кидда, которые одно время заведовали его фан-клубом. Концерты были запланированы на вечер четверга и субботы, а пятница была выходным.
      Мик Стюарт уже уехал на север, чтобы подольше побыть со своей новой подругой, он познакомился с ней во время нашей успешной недели в кабаре. Так что его в микроавтобусе с нами не было. Джонни Ирвинга, который обычно не отпускал своего босса на гастроли одного, также не было. По настоянию самого Кидда он остался заниматься своим бизнесом. Таким образом, на пути в Олдхэм за рулём сидели по очереди я и Джонни. Мы выехали с опозданием, и вся поездка выдалась очень тяжёлой, в результате к залу (большой танц.площадке) подъехали с небольшим опозданием. "Какой самый лучший путь в Олдхэм?" - спросил Кидд одного прохожего. "Каждому свой!" - последовал известный всем ответ.
      На тот момент нас не сильно беспокоило то, что опаздываем. Мы знали, неизменно пунктуальный Мик Стюарт будет на месте вовремя (если не раньше), и в любом случае мы не начинали играть раньше 21:00.
      Контракт предусматривал прибытие в зал в 19:00, мы опоздали всего на полчаса, при этом Мик был там с 17:30, поэтому нас откровенно изумило, когда поверх афиш уже наклеена надпись "ОТМЕНА"! Джонни немедленно направился к администратору зала и применил всё своё обаяние, пытаясь умиротворить его. Обычно это срабатывало, но только не сейчас. Этот менеджер в "лучших" традициях гестапо неистово орал о сорванных сроках, прописанных в конракте, его вердикт был однозначен, выступления не будет. Джонни держался невозмутимо даже при таком неприятном типе, указав только, что двери зала открыли недавно и публика ещё только начала подтягиваться.
      Когда стало очевидным, что менеджера переубедить не удастся, Джонни предложил ему невероятно выгодное предложение, которое само по себе говорит о характере Кидда. Он сказал, что отказывается от своей части гонорара и выступит бесплатно, за исключением небольшой платы для нас. Удивительно, но даже такое предложение было отклонено. Джонни с горечью принял поражение и велел нам покинуть помещение зала. Почему менеджер поступил именно так, мы никогда уже не узнаем. Наше небольшое опоздание нисколько не угрожало потенциальному успеху вечера, но по причинам, известным лишь ему, он решил продемонстрировать свою власть. В то же время это стало одним из шагов в целой цепи событий, которые привели в конечном итоге к трагическому результату!
      Когда отмена концерта в Олдхэме стала уже свершившимся фактом, Джонни, немного поразмыслив, решил двинуть назавтра в Нельсон (Nelson), где администратор Imperial Ballroom Боб Кэйн (Bob Caine), его старый друг, мог помочь с организацией дополнительного концерта где-нибудь в Ланкашире (а то и двух). Надо же было как-то выправить эту поездку, грозившую превратиться в финансовый провал!
      Ночь с четверга на пятницу расстроенные Пираты провели с друзьями Джонни. Утром я отвёз Солли и Мика в Манчестер, где мы посетили старых друзей Солли. Он решил остаться в городе на ночь, а мы с Миком вернулись в Лайч (Leigh), готовиться к поездке в Нельсон.
      До наступления сумерек мы выехали на двух машинах в Нельсон. Мик и я ехали в одной, Джонни в другой, никто из нас за рулём не сидел. В Nelson Imperial Ballroom, огромнейшем танцевальном зале, Джонни представил нам Боба Кэйна, который провёл нас в свой офис и тут же сел за телефон, пытаясь найти предложения о концертах. Результаты были очень даже перспективными, Боб обещал перезвонить Кидду на следующий день, если сможет найти ещё что-нибудь. Поблагодарив Боба, мы попрощались с ним, напомнив, что увидимся очень скоро, всего через пару недель. На этот срок были назначен концерт в Нельсоне. Выходили мы через служебный вход, и я с Киддом тогда разговорились о возможной поездке в Германию, где он давно уже имел огромный успех. Мик Стюарт открыл дверь машины, в которой мы с ним ехали, я тоже направился к ней (он ехал спереди, я на заднем сидении). И тут Джонни попросил Мика пересесть в другую машину, в которой ехал он, чтобы мы могли продолжить разговор. Конечно, Мик согласился, и они поменялись местами. Джонни поблагодарил Мика и сел на переднее пассажирское место. Из ночной темени показалась фигура человека и направилась к машине. "Вы - Джонни Кидд! - воскликнул он. Можно попросить автограф?" несколько минут Джонни поговорил с этим фанатом, напомнил ему о ближайшем концерте через две недели и порекомендовал прихватить с собой всех своих друзей. Когда фанат, весь вне себя от радости, скрылся в темноте, никто и представить не мог, что это был самый последний автограф Кидда!
      Огни Нельсона остались позади, а Джонни, преисполненный энтузиазма, всё говорил и говорил о Германии, о его успехе там, и что The New Pirates добьются не меньшего. Мы почти приехали, когда Джонни сказал, что срочно надо "отлить", наш водитель Вилфред "Вильф" Ишервуд (Wilfred Isherwood) остановил машину около кустарника. Подъехала наша вторая машина, и я объяснил Мику причину остановки, они решили не ждать нас. "Увидимся на месте!", и улетели вперёд. Кидд вернулся из кустов и вновь уселся на переднее место. Мы продолжили разговор. Дом был уже совсем близко, наша беспрецедентная поездка подходила к концу, но что случилось дальше окутано мраком таинственности. Внезапно, без какой-либо причины, автомобиль потерял управление, его выбросило на встречную полосу. У Вилфа и Джонни перехватило дыхание, нельзя было понять, почему машина потеряла управление. Автомобиль начал набирать скорость, впереди мелькнули фары приближающейся машины. Ужасный скрежет, лобовое столкновение, оба автомобиля разлетаются на части.
      Прошло столько лет, но я до сих не могу понять, как остался жив. И в той, и в другой машине водители получил серьёзные травмы, пассажиры на переднем сиденье погибли. Элен Рид (Helen Read) было только 17 лет, она возвращалась после вечеринки.
      Меня вытащили из-под обломков пожарные и доставили в больницу. Если бы не эта помощь, я бы умер, а так только отделался разбитой рукой, несколькими порезами и сломанным носом. Но гораздо сильней были не физические раны. Я впал в глубокую депрессию, а дата 8 октября 1966 года навсегда запечатлелась в моём сердце. Наряду с бедной Элен Рид мы потеряли Джонни Кидда - возможно, самого лучшего певца за всю историю рок-музыки Великобритании.

продолжение (Главы 11-15): здесь