Я родился 3 ноября 1945г. в родильном доме Фрогмор Хаус (Frogmore House Maternity Home) в Норвуд Грине, графство Мидлсекс (Norwood Green, Middlesex). Мой отец Руперт работал управляющим в магазине хозяйственных товаров, а мама Клэр была домохозяйкой. Впоследствии, когда я пошёл в среднюю школу в Хиллингдоне (Hillingdon), она стала работать с отцом. У меня со старшей сестрой Лиз было счастливое детство, мы выросли в Хэйесе (Hayes), рабочем районе, но который тогда мало чем отличался от сельской местности. Как и во многих других семьях послевоенной Британии, у нас постоянно устраивались вечеринки по любому поводу, где обязательно прокручивались пластинки с хитами тех лет на старинном, заводном граммофоне. Конечно, все пластинки были на 78 оборотов. Лиз вполне сносно играла на скрипке, но мои музыкальные амбиции пока остановились лишь на проигрывателе.
      Уверен, всё началось с Лонни Донегана (Lonnie Donegan). Как и большинство молодых людей 50-х, меня напрочь сразила волнующая музыка его пластинок. Лиз купила "Rock Island Line", "Stewball" и другие. А моя первая пластинка (собственноручно купленная!) - это "Gambling Man" Лонни, 78 оборотов. Диск продержался 2 дня, а затем его уронили и разбили на две части!
      Не будет преувеличением, если утверждать, что Лонни вдохновил гитарный бум, и вскоре я тоже вскоре присоединился к тем подросткам, которые упрашивали своих родителей купить гитару. Абсолютно безрезультатно! Мою просьбу они пропускали мимо ушей. Большинство гитар, купленных в то время, в конечном итоге оказывалось где-нибудь в шкафу или чулане, поэтому сейчас я прекрасно понимаю их нежелание такой покупки. Однако на Рождество 1957 года я всё-таки стал гордым обладателем пластиковой гавайской гитары, которая, пускай, и звучала неважнецки, зато была правильной формы!
      Лиз, тем временем, кормила меня байками о своих поездках в лондонский клуб Ken Collyer в Лондоне, где музыканты имели склонность пускаться в некие "джэм-сейшены" - как они сами это называли. Она соорудила мне ти-чест-бас (tea-chest bass) из коробки, палки от швабры и одной толстенной струны - в настоящем стиле скиффл (кто видел, тот поймёт). И я бренчал на нём, а Лиз скакала вокруг по комнате, тренькая на расстроенной гавайской гитаре. Мало кто мог догадаться, что мы пытались изобразить последний хит Донегана.
      Это было незадолго до того, как на нашу жизнь стали по-настоящему влиять новые музыкальные веяния. Томми Стил (Tommy Steele), Билл Хейли (Bill Haley), Пол Анка (Paul Anka). Этот список очень длинный. И конечно, в нём обязательно есть тот, с кого у меня всё действительно началось - Бадди Холли (Buddy Holly) и его The Crickets.
      А на одном из выходных в Девоне (Devon), в 1959 году, я впервые услышал музыку, которая оставила неизгладимое влияние на мой выбор музыкального направлении - поразительный диск под названием "Please Don't Touch" от Джонни Кидда (Johnny Kidd) и The Pirates. Мне было 14 лет, и я даже мысли не мог допустить тогда, что однажды стану участником этой группы.


      В последовавшие несколько лет музыка становилась всё лучше и интереснее. На первый план вышли такие восхитительные исполнители, как Элвис Пресли (Elvis Presley), Литтл Ричард (Little Richard), Рики Нельсон (Ricky Nelson), Джин Винсент (Gene Vincent), Рой Орбисон (Roy Orbison), Эдди Кокрэн (Eddie Cochran) и несравненный Джерри Ли Льюис (Jerry Lee Lewis). Нам было из кого выбирать!
      К тому времени я уже входил в одну компашку друзей-приятелей, которые почти каждый вечер тусовались на мосту над речкой Идинг Брук (Yeading Brook), всего в двухста метрах от нашего дома. Я ещё учился в школе, но большинство парней нашей "Bridge Mob" ("Тусовки с моста") были немного старше и уже работали. Вскоре я узнал, что такое сигаретный дым и вкус пива, хотя в основном мы попивали "Jubbly", апельсиновый напиток, стоивший всего 4 пенса!
      И вот наступил 1960 год, в котором, наконец, всё закрутилось. Отец получил внушительную премию в своей фирме и решил растранжирить эти нежданные деньги со всей семьёй на острове Джерси архипелага Нормандских островов (Jersey, Channel Islands). Мы славно провели две недели в "Parkins Holiday Village" в Племонте (Plemont), известном тем, что там нанимали Питера Селлерса (Peter Sellers), который заведовал увеселительной программой. Одним из запомнившихся моментов стал конкурс талантов. Папа и я подходили к уличной уборной, уже почти открыли дверь, но тут остановились. Мы услышали, как кто-то внутри репетирует свой выход на подобный конкурс: бренчит на гитаре и вполголоса напевает "The Ballad of Jesse James". Папа (будучи в благодушном настроении после обеденного пива) повернулся ко мне и сказал: "сын, когда мы приедем домой, я куплю тебе гитару, и ты сможешь участвовать в конкурсах!"
      Конечно, я не забыл отцовского обещания, и в ближайшие выходные по нашему возвращению мы направились к Саутхолл Бродвэй (Southall Broadway). "Musicraft" был большим магазином пластинок, но там также продавали музыкальные инструменты. Отец подписал соглашение о покупке в рассрочку, выложил задаток, и из магазина я уже вышел счастливым обладателем полуакустической гитары Framus (стоившей, к слову, немалые 17 гиней).
      С этого момента мало кто из нашей компании бывал на мосту, большую часть времени теперь все зависали у меня, пытаясь научиться играть такие инструментальные композиции, как "Rebel Rouser" Дюана Эдди (Duane Eddy), "Walk Don't Run" The Ventures и, конечно же, сенсационный хит Shadow "Apache".
      Папа настаивал на том, чтобы я учился играть правильно, и записал меня на уроки к одному джентельмену средних лет по имени Берт Кирби (Bert Kirby). Берт научил меня нотной грамоте, но большинство нотных книг издавались тогда для фортепьяно и вовсе не в той тональности, что на пластинках. Вскоре я осознал, что гораздо быстрее подобрать хитовые песни на слух, поэтому высвободился от уроков Берта, да и отцу стало полегче, ведь оплата занятий была совсем не дёшева!
      Слух о том, что у меня появилась гитара, быстро разлетелся по округе! Разные знакомые постоянно заходили, чтобы просто взглянуть на мой инструмент, да и в школе мой авторитет заметно вырос. Мало кто из учеников проводил обеденный перерыв в столовой, все глазели, как я практикуюсь игре на гитаре!
      И вот однажды вечером ко мне заглянули два парня, и это изменило мою жизнь навсегда. Их имена - Ричард Беннет (Richard Bennett) и Ян Нелхомс (Ian Nelhams). Я довольно неплохо знал их, они жили неподалёку. Чего я не знал, это то, что, оказывается, у них есть музыкальная "группа", и именно сейчас они набирают новых участников! Ричард Беннет играл на ритм-гитаре, но у него не было собственной гитары, поэтому решили, что он позаимствует мою. Мне же поручалась игра на их самодельной бас-гитаре, названной "Доска" (Flatty), потому что у неё были острые, не закругленные грани. Яна чаще называли "Нелли" или иногда "Rubbernose". Он был двоюродныи братом Терри Нелхомса (Terry Nelhams), ныне известного, как поп-звезда Адам Фэйт (Adam Faith), что добавляло нашей группе (как мы думали!) немного славы. Два других участника - Ленни и Пол - покинули группу до меня, я их не застал. Могу только представить, как бы мы репетировали полным составом. Впрочем, вскоре к нам присоединился талантливый гитарист из Уэмбли по имени Кен Лукас (Ken Lucas), жгучий брюнет, получивший прозвище "Jet" ("Чернявый"). Нашей группе необходимо было название, и я предложил "The Renegades". Теперь мы точно были готовы!!
      Наша репетиционная точка располагалась в подвале кафе "The Bristol" в Саутхолле (Southall), владелец которого Джек открыл подростковый клуб с кофейней. Здесь была небольшая сцена с автоматом для проигрывания пластинок (джук-бокс) с одной стороны и расстроенным фортепьяно с другой. Именно здесь я дебютировал на публике, сыграл две ноты, которые знал, и множество других, которые не знал. В целом мы играли довольно-таки ужасно, но аудитория, состоявшая в основном из друзей, приняла нас замечательно.
      Следом состоялись другие выступления. Порой мы прятали нашу аппаратуру за дверьми магазина, тогда как кто-то один останавливал автобус. Мы знали, что водитель не остановится, если увидит наш аппарат!
      Запомнился вечер, когда меня повысили в ранге на две струны - до соло-гитары. Нелли придумал классную идею - поставить мою колонку напротив сцены, в другом конце зала, объяснив, что так я лучше буду слышать свою игру. Он аккуратно уложил кабель (порядка 70 футов) от моего усилителя к колонке, стратегически расположенной в противоположном конце зала. Пару мелодий всё шло замечательно, пока кто-то не зажал кабель в дверях и не сломал его. На этом эксперимент завершился!
      Довольно скоро отсутствие концертов и постоянных участников привело к распаду The Renegades. И хотя мы трое - Беннет, Нелхомс и Симпер - сохранили крепкую дружбу, в музыке наши пути разошлись. Я остался с Нелли, пытаясь собрать новый состав, тогда как Ричард Беннет решил сформировать свою собственную. В один день я и Ричард отправились на ярмарку с аттракционами в Бэтерси Парк (Battersea Park), где мы натолкнулись на двух его школьных приятелей - Микки Уилшира (Micky Willshire) и Робина Скримшоу (Robin Scrimshaw), - которые оба играли на гитарах. Ричард предложил им создать новую группу под названием The Downbeats, хотя они и не проявили особого энтузиазма по этому поводу. Могли ли Микки и Робин предполагать, что именно в тот момент начиналась их музыкальная карьера, что они станут именитыми музыкантами и отметятся на целой куче хитовых пластинок.
      Тем временем, мы с Нелли продолжали подыскивать людей в нашу группу, но тех, кто оказывался более перспективным, быстренько переманивал в The Downbeats Ричард Беннет, чья способность убеждать была сильнее нашей. Среди таковых были певец Дэйв Кэй (Dave Kaye) и басист Кен Ранкин (Ken Rankine), братец певца Грэма Фентона (Graham Fenton) из Matchbox.
      Карьера The Downbeats быстро пошла в гору, а мы с Нелли так и не сдвинулись с места. Настало время остановиться. Группы The Renegades теперь не стало окончательно. Тем не менее, мой энтузиазм к музыке отнюдь не иссяк, я практиковался игре на гитаре столько, сколько мог. Я прикупил 10-ти ваттный усилитель Watkins Westminster в музыкальном магазине "Maccari's Music Shop" в Уэмбли и был готов продолжать бой.
      В том году я заканчивал среднюю школу. Надо было уделять время урокам, или же … играть на гитаре. Разумеется, гитара победила! В то время я также познакомился с одним парнем, который был несколько старше меня. Его имя - Тони Росс (Tony Ross), он учил играть на бас-гитаре. Я не знал тогда, что он станет одним из самых крутых басистов стране (под псевдонимом Руперт Росс) и окажет громаднейшее влияние на мою жизнь.


      Тони Росс был красивым парнем, уверенным в самом себе, но главное, помешанным на музыке. Почувствовав моё рвение учиться играть, Тони пригласил меня к себе домой для занятий (жил он на соседней улице), и не один раз, а на длительный период. Здесь, в его комнате, были маленький усилитель Vox и гитара Hofner Club 50 - внушительный наборчик!
      В то время Росс уже получил место бас-гитариста в лучшей местной группе под названием Pete Nelson & The Travellers, участниками которой были Джонни "Митч" Митчелл (Johnny "Mitch" Mitchell) за барабанами, Тони Холл (Tony Hall) на ритм-гитаре (позднее он стал одним из лучших британских саксофонистов) и Вик Бригс (Vic Briggs) на соло гитаре, который годы спустя ездил в США с New Animals.
      Тони, чей псевдоним был "Ворчун" ("Pip"), играл на четырёх верхних струнах своей гитары Hofner, пока ни стал гордым обладателем вишнёво-красного баса Burns Artist - "лучшего баса после Fender", как он сам часто говорил. С конца 1960г. и почти на весь 1961г. Тони Росс взял меня под своё крыло, и вместе мы посещали выступления разных групп в местных концертных залах и молодёжных клубах. А на наших домашних занятиях он играл мне все значимые хиты того времени: Эдди Кокрэна, Джина Винсента, Рэя Чарлза (Ray Charles) и многих других, показывая мне партии бас-гитары на своей новенькой Burns Artist, и я был рад их все заучивать, даже несмотря на то, что всё ещё хотел стать соло-гитаристом.
      Сказать, что Тони Росс выделялся среди своих коллег и товарищей - ничего не сказать! Вокруг него была такая аура, что сразу отличало его от других. У него была сверхъестественная способность предвещать, кто станет известным в музыке и даже какие модели гитар будут в моде. Но главное, вскоре для всех стал очевидным его талант как бас-гитариста, который моментально поднял его выше всяких сравнений! Также рос и статус The Travellers, и они решили обзавестись новыми гитарами.
      Берт Кирби, мой первый учитель, познакомил меня со своим другом, который только что открыл магазин музыкальных инструментов в Хэнуэле (Hanwell), Западный Лондон. Это тоже был учитель музыки, но на барабанах, его имя - Джим Маршал (Jim Marshall). Маленький магазинчик Маршала на Аксбридж Роуд, 76 (Uxbridge Road) вскоре стал излюбленным местом и для начинающих музыкантов, и для ведущих профессионалов. Я стал свидетелем, как трое гитаристов The Travelers обзавелись здесь (после полугодового ожидания) двумя вишнёвыми Gibson 335 и розовым Fender Precision Bass. Я оказался в магазине в тот момент по одной причине: просто сам решил прикупить соло-гитару John MacDonald's Futurama, которую Джим Маршал обещал отдать по сходной цене в 20 гиней. (1 гинея на тот момент - это 21 шиллинг, а 1 фунт = 20 шиллингов, 1 шиллинг = 12 пенсов, - прим. пер.)
      Конечно, на вопрос "где найти такие деньги", у меня ответа не было, но Джим любезно разрешил мне забрать гитару при условии, что каждую неделю я буду приносить ему 1 фунт стерлингов - внушительные деньги, которые я получал, работая по субботам в местной мясной лавке! Каждый выходной я прикатывал на велосипеде к магазину Джима с очередным фунтом. Он кропотливо отмечал в карточке очередной платёж, но однажды, когда была оплачена половина суммы, написал по диагонали большими буквами - "ПРОДАНО", и Futurama стала моей.
      Это было одним из проявлений великодушия, которое Джим показывал в первые года своей бизнес-карьеры. Нет ничего удивительного, что многие его клиенты остались с ним и позднее предпочитали покупать его усилители, сделав марку Marshall одной из самых престижных в мире!
      Тем временем, Тони "Ворчун" Росс становился в игре всё сильнее и сильнее, и конечно, то предложение, которое он получил от одной профессиональной группы, было неизбежным. The Flintstones являлись одной из самых крутых групп того времени. У них были музыканты из Piltdown Men и Sounds Incorporated, группа постоянно гастролировала, и они сделали отличное приобретение, взяв в свои ряды Росса. По каким-то причинам он отбросил прозвище, а так как в составе The Flintstones и без того было двое Тони, он стал зваться Рупертом (Rupert), написав этот новый псевдоним готическим шрифтом на своём басу Fender Precision.
      Я завершил среднюю школу Bishopshalt Grammar School, сдав экзамены для аттестата зрелости только на 4 бала (в то время: 1 бал - высшая оценка, 6 балов - низшая, при балах 7 - 9 аттестат не выдавали, - прим. пер.), и теперь понятия не имел, что же мне делать дальше. Моя мама работала в бакалейной лавке Williams Brothers' в Саутхолле, там был небольшой штат работников, и я закрепился у них на несколько месяцев. Работал и за прилавком, и бекон разделывал, и сыр нарезал, и мальчиком на побегушках побывал. Это был самый счастливый период в моей жизни: от школы уже был свободен, зарабатывал неплохие деньги. А ещё хорошо знал окрестных девчонок, ведь они постоянно приходили за покупками в наш магазин!
      Вскоре меня пригласили в одну местную группу, пользовавшуюся известностью на площадках Гринфорда и Саутхолла. The Cossacks были сформированы тремя братьями Льюисами, двое играли на гитарах (ритм и бас), а Кейт пел. По-видимому их отец где-то сорвал неплохой куш и снабдил своих мальчиков отличным аппаратом. Хвастаясь тем, что меня пригласили в эту группу, я был немало удивлён, как резко подскочила моя популярность у девчонок. Впрочем, продолжалось это недолго, потому что The Cossacks развалились до того, как я успел сыграть с ними хоть одно выступление. Бесцельно болтаясь между Хэйесом и Илингом (Ealing), я репетировал с многими музыкантами, пытаясь собрать группу.
      Однажды я отправился в Саутхольский общественный центр (Southall Community Centre), посмотреть The Jaywalkers (у них был впечатляющий гитарист по имени Ричи Блэкмор), где столкнулся с двумя парнями. Совсем недавно мы вместе джэмовали. Это были барабанщик Пол Тэйт (Paul Tait) и его приятель басист Чес, которые получили работу в группе Delta 5 из Уэмбли. Пол сообщил, что им нужен второй гитарист и что у них запланирована масса выступлений. Не было нужды меня уговаривать, и через несколько дней я вошёл в состав Delta 5, включавший также Рики Иглса (Ricky Eagles) на ритм-гитаре, вокалиста Кена Пикеринга (Ken Pickering) с ритм-секцией Пол - Чес. Не теряя времени даром мы приступили к концертам , выступая каждые выходные. Наконец-то я играл в нормальной группе, да ещё и деньги за это получал!
      Руперт в то время продолжал прогрессировать как басист. Его дом на Эшфорд Авеню, 39 (Ashford Avenue) был всегда для меня открыт. Он познакомил меня с игрой таких великих гитаристов, как Клифф Гэллап (Cliff Gallup), Скотти Мур (Scotty Moore) и Джеймс Бартон (James Burton), а также с героями нашей местной сцены Миком Грином (Mick Green), Микки Кингом (Micky King) и "Большим Джимом" Салливаном (Big Jim Sullivan). ("Маленьким Джимом" в ту пору называли Джимми Пейджа, - прим. пер.) Delta 5 играли на хороших площадках, включая Ealing Jazz Club, где мы запросто заполняли зал по средам, тогда как по четвергам новая группа The Rolling Stones привлекала лишь пару десятков человек! Хотя многие пели мне дифирамбы за игру на гитаре, я начал осознавать, что на самом деле сильно торможу в этом и что мне не хватает чего-то, чтобы стать ещё одним Миком Грином!
      В это время ещё один мой друг и сосед Микки Хэскел (Micky Haskell) притащил груду пластинок Вуди Газри (Woody Guthrie) и Большого Балла Брунзи (Big Bill Broonzy). Мик открыл клуб на Вайт Харт (White Hart), Саутхолл, и в один вечер мы стали свидетелями сольного концерта блюзмена Сирила Дэвиса (Cyril Davies). "Забудь о Хэнке Марвине (Hank Marvin). Вот настоящая игра на гитаре", - сказал мне Мик. И был прав!
      После тура с Everly Brothers и Литтлом Ричардом (когда The Flintstones были названы Кейтом Ричардом его любимой группой), Руперт покинул их, чтобы присоединиться к самому недооценённому, но наиболее талантливому коллективу Англии, названному Carter-Lewis And The Southerners. Группа была собрана вокруг дуэта авторов-песен Джона Картера (John Carter) и Кена Льюиса (Ken Lewis), и в состав входили Руперт Росс на басу, Вив Принс (Viv Prince) за барабанами и Джимми Пейдж на гитаре. Джимми вскоре отвалил, и Руперт притащил на его место Микки Кинэ (Micky Keane) из The Downbeats. Джон и Кен писали массу хитов для разных исполнителей, поэтому The Southerners надо было делать демо-записи этих песен для музыкального издательства Southern Music. И если The Flintstones записали лишь пару синглов и половину альбома (так и неизданного) с легендарным Джо Миком (Joe Meek), теперь Руперт постоянно работал в студии как сессионный музыкант.
      Он по-прежнему демонстрировал свою дальновидность, расхваливая те неизвестные молодые группы, которые ему довелось увидеть на гастролях. Например, "каких-то" The Beatles и The Pacemakers! Он щеголял с причёской, которая позднее стала известна, как "битловская", и некоторые из нас смотрели на него, как на инопланетянина.
      Отец Руперта Кен открыл концертное агентство Ross Entertainments и стал устраивать выступления на местных площадках для Delta 5 и других. Так Кен Росс устроил нам концерт в зале Acre Hall, Нортвуд, Мидллсекс, в ноябре 1963г., на котором и мы сами, и наша публика были шокированы новостью о покушении на президента США Джона Кеннеди.
      Пока Delta 5 ещё начинали постигать азы музыкального бизнеса, Тони Росс уже стал одним из лучших бас-гитаристов страны. Играя в основном пальцами (а не медиатором), он стал живой легендой своего времени…


      …Однако в это время он начал болеть. Поначалу были только боли в животе, затем тошнота и рвота. Тони стал терять в весе, но врачи ничего не могли поделать. Однажды он заглянул в магазин Джима Маршала, заявив, что его болезнь - всего-то желудочная язва! Мы все с облегчением вздохнули.
      Я устроился работать чертёжником в компании Southern Electricity Board на Аксбридж, отличная работа по разработке электрических схем для станций метро. К сожалению, зарплата 6 фунтов 10 шиллингов в неделю не позволяла мне приобрести тот музыкальный аппарат, о котором я мечтал. К тому же я купил автомобиль Austin Ten 1939 года - не без помощи 8-ми фунтов от мамы, и мне надо было возвращать их по 5 шиллингов 25 пенсов в неделю. Мне же надо было расти!!!
      Я обратился к своему боссу мистеру Джорджу Хендри (George Hendry) с просьбой о повышении жалования до 10 фунтов в неделю. И получил однозначный ответ - нет! Я тут же подал заявление об уходе и, отработав положенные две недели, устроился в местную пекарню Chibnalls, закупая у них товар оптом и продавая в розницу, мне положили оклад 16 фунтов в неделю плюс прибыль с продаж. Я стал богат!
      При первой же возможности я прилетел в магазин Marshall, где новым управляющим был крутой гитарист Мик Кинг (Mick King) из Cliff Bennett's Rebel Rousers. К тому времени я уже успел купить усилитель Fender Amplifier, который Мики Грин использовал на ряде хитов Джонни Кидда, а теперь мне нужна была гитара такого же класса. Я намеревался заказать белый Fender Stratocaster, но Мик напомнил мне, что пока инструмент доставят из Америки, ждать надо будет где-то полгода, и обратил моё внимание на то, что он считал достойным приобретением. Этот Gibson Melody Maker висел на стене магазина и переливался жёлтым цветом, но главное гитара стоила всего-то 96 гиней! Микки Кинг добавил ещё 14 гиней за примочку Bigsby Patent, и я сдался!
      Последние несколько лет я постоянно слонялся по клубам и пабам Западного Лондона, наблюдал за разными группами и подмечал то, что можно было бы перенять у них. Интересно, что тогда музыкальные "группы" было принято называть "group", а не "band", как стало позже. В то время появилось невероятное количество групп, это было подобно взрыву. На нашей местной сцене пользовались авторитетом такие коллективы, как The Cossacks, Frankie Reid and The Casuals и уникально названная команда Cyrano And The Bergeracs (Сирано и Бержераки). Наблюдая за ними, я понял, что хорошая аппаратура составляет половину успеха. Итак, с тем аппаратом, что был у меня тогда, я был царём горы!
      В начале 1963г. мои пути пересеклись с ещё одним музыкантом, который оказал на меня большое влияние, почти как Руперт. Себя он называл Клифф Кёртис (Cliff Curtis), но это в честь легендарного гитариста Crickets Сонни Кёртиса (Sonny Curtis), а настоящее его имя было Клифф Бартон (Cliff Barton), он являлся соло-гитаристом местной группы Ricky Wade and the Crossfires. Как и Руперт, Клифф взял меня под свою опеку, научив меня разным гитарным ходам, которые у меня ранее не получалось сыграть. Также он подсказал мне кучу идей, с помощью которых я мог стать вторым Хэнком Марвином, дал мне для штудирования кипу пластинок: Рэя Чарлза, Чака Берри (Chuck Berry), Ричи Барретта (Ritchie Barrett) и Соломона Барка (Solomon Burke). Ритм-н-блюз был тем направлением, которое он предпочитал. Он взял меня на концерт двух групп, которые по его мнению были наиболее важными и влиятельными в то время - Buddy Britten And The Regents и Johnny Kidd And The Pirates. Обе - мощные трио, которые прокладывали путь для подобных групп, прославившихся в конце десятилетия. К примеру, Cream и Jimi Hendrix Experience. Сказать, что я был впечатлён этими группами, так это даже не "мягко сказано". У меня просто башню снесло! "Забудь о ритм-гитаристах, - говорил Клифф, - они никому не нужны!" Если бы мне тогда кто-нибудь сказал, что я буду участником и той, и другой группы, я посчитал бы такого человека просто сумасшедшим!
      Переняв у Клиффа Бартона его стиль игры и музыкальное мышление, я стремился применить мои новые знания в Delta 5, но мои предложения находили отклик лишь у ритм-секции, другие двое стремились к тому, что нравилось всем вокруг. В результате те, кто разделял мою приверженность к новому звучанию, стали втайне репетировать с другими музыкантами-единомышленниками, среди которых был и великолепный певец Роджер Пикок (Roger Peacock). Конечно, вскоре мы ушли окончательно и этим похоронили Delta 5. Некоторое время я чувствовал вину за это. Но недолго. Помню, как сильно воодушевился, когда мне позвонил Клифф Бартон, сообщив, что мы с ним должны сформировать группу: я на гитаре, а он будет петь. Со старым другом Аланом Хиллом (Alan Hill) на ритм-гитаре гармонике плюс ритм-секция Delta 5 мы репетировали в молодёжном клубе Perivale Youth Club, в школьном зале.
      После нескольких репетиций стало ясно, что мы не оправдываем надежд Клиффа, и наша формация развалилась! К сожалению, я мало виделся с Клиффом после этого. Он переключился на бас-гитару, работал с Сирилом Дэвисом, "Длинным" Джоном Болдри (Long John Baldry) и Джорджи Феймом (Georgie Fame). Довольно быстро он достиг статуса одного из величайших бас-гитаристов Англии. К несчастью, он пристрастился к наркотикам. И четыре года спустя, празднуя с другими музыкантами Deep Purple успех "Hush", я был шокирован, когда случайно наткнулся на небольшой некролог в London Evening News, в котором сообщалось о смерти Клиффа 16 мая 1968г. на 24-м году жизни.
      Пол Тэйт, Алан Хилл и я решили остаться вместе и сформировать группу с тем стилем, которому научил нас Клифф Бартон. Мы нашли отличного певца из Вест Дрейтона (West Drayton) по имени Дейв Тэйлор (Dave Taylor), который пел в стиле Клиффа Бартона. Именно то, что нам и было нужно! Затем появился талантливый пианист из Гринфорда Стив Камерон (Steve Cameron). Чего нам не хватало, так это бас-гитариста. Однако бас-гитаристы тогда были редкостью. Вот соло-гитаристов - валом, и большинство лучше меня! Выход был очевиден. Я вновь отправился в магазин Marshall и обменял свой аппарат на подержанную бас-гитару Fender Precision и новенький 50-ти ваттный усилитель с колонкой на четыре 12-дюймовых динамика, обтянутых ледерином белого цвета. Это был один из первых (если не самый первый!) басовых аппаратов, который разработал сам Джим Маршал и которые продаёт по сей день. Пригласив классного гитариста Майка Пэйна (Mike Payne), состав нашей группы Some Other Guys был полностью укомплектован.
      Копируя всё, что мне показывал Руперт Росс, я постепенно привыкал к роли бас-гитариста. Some Other Guys действительно здорово звучали вместе, и после нескольких успешных выступлений, мы поняли, что чего-то стоим!
      Тем временем, сам Руперт, хотя всё ещё очень болел, появился в составе группы певца Джимми Джастиса (Jimmy Justice). Джимми имел на своём счету несколько больших хитов и находился тогда в зените славы. На носу у них были гастроли по Голландии. "Очередной шаг Руперта по лестнице вверх", - отметил один из его коллег по The Flintstones.
      А я всё продолжал как-то сочетать никем неучитываемые часы работы булочником с полупрофессиональной карьерой музыканта. Я отнюдь не был самым любимым продавцом у руководителей Chibnalls, и после того, как однажды проскочил на фургоне высотой 8 футов под 7-ми футовой аркой (естественно, сломав крышу машины), подумал, а не сменить ли мне место работы?!
      Я нашёл свободную вакансию в лондонском офисе, мне было назначено собеседование. Приехал я слишком рано и от нечего делать позвонил в магазин Джима Маршала. Немного поболтал с бывшим гитаристом и певцом The Flintstones Родом Фриманом (Rod Freeman)… Через несколько минут нашего разговора Род вдруг замолчал. Я понял, что у них там что-то случилось, или появились какие-то новости. В трубке послышался голос Рича Беннета, моего старого приятеля по The Renegades, который сообщил, что умер Тони Росс. Он умер от рака во время гастролей по Голландии с Джимми Джастисом. Разумеется, ни на какое собеседование я не пошёл! На календаре было 29 мая 1964 года.


      Смерть Тони "Руперта" Росса потрясла всех, кто его знал. Не хотелось верить, что одной из самых ярких звёзд профессиональной музыкальной сцены больше нет с нами. Жизнь, конечно, продолжалась. Дом Тони был по-прежнему для нас открыт. Пэт Маршал (Pat Marshall), один из саксофонистов The Flintstones, переехал в опустевшую комнату и долго жил там, а я регулярно его навещал. Родители Тони нисколько не потеряли интереса к музыкальной сцене и с гордостью наблюдали за подъёмом карьеры Джона Картера и Кена Льюиса, которые вместе с Перри Фордом (Perry Ford) теперь потрясали публику как The Ivy League. Вскоре после этого вернулись домой с заграничных гастролей Джимми Джастис со своей группой, а розовый бас Fender вернулся к Кену и Джин Россам.
      Вначале они хотели повесить его на память в доме, но после некоторых раздумий решили, что гитара должна играть. Когда они предложили её мне, я был шокирован, но успокоившись, конечно, согласился и стал вторым владельцем этого волшебного инструмента. Я переговорил с Джимом Маршалом, и он вновь продемонстрировал своё великодушие, выкупив у меня обратно бас-гитару, которую я приобрёл у него несколько месяцев назад. Эти деньги пошли семье Россов, чтобы хоть капельку сгладить невосполнимую для них потерю.
      Я всё ещё держался за свою работу в пекарне, а каждую свободную минуту тратил исключительно на оттачивание игры и подготовку к выступлениям Some Other Guys. По вечерам среди недели мы репетировали в клубе при церкви Хэйеса (Hayes Church Hall), шлифуя свой концертный репертуар. Мой старинный школьный приятель по Bishopshalt Grammar School Тони Тэкон (Tony Tacon) также сколотил группу, известную как The Javelins. Я научил Тони первым аккордам (разумеется, из репертуара Бадди Холли), помогал его группе пару раз, когда у них не было гитариста. Удача преподнесла Тони великолепный сюрприз, когда он обнаружил в дальнем углу лавки старьёвщика Fender Stratocaster (пускай, и не новый). Хозяин лавки не имел ни малейшего понятия о гитарах, поэтому они не долго торговались и хлопнули по рукам при цене 30 фунтов! Конечно, Тони был вне себя от счастья при таком раскладе. Постепенно он дорос до уровня крепкого ритм-гитариста, и The Javelins (с их новым вокалистом, называвшим себя Джесс Гиллан), исполняли сносную подборку тогдашних хитов. Обычно они выступали в молодёжном клубе, всего в нескольких ярдах от нашей репетиционной точки. Зачастую нам приходилось выкручивать громкость нашего аппарата во время репетиций, чтобы их музыка не мешала нам!
      А ещё через "друзей наших друзей" у нас появился менеджер, который утверждал, что знает всех в шоу-бизнесе. Он частенько бросался такими именами, как Дик Роув (Dick Rowe) из Decca Records или Брайан Эпштейн (Brian Epstein). Это производило сильное впечатление на нас. Мы понимали, что иметь менеджера - это дополнительные очки в наш зачёт, но вскоре для нас стало очевидным, что все эти "знакомства" - лишь плод его фантазии.
      Начало 60-х на музыкальной сцене был периодом, когда, откуда ни возьмись, появились новые группы и новые концертные площадки, да ещё в таком количестве, словно грибы после дождя. Многие группы были завалены предложениями о работе, поэтому переходили на профессиональные рельсы. Характерной особенностью тех дней было то, что хиты в чартах на твоём счету были необязательны. Есть отличный звук, который привлекает толпы, и этого вполне достаточно. Хороший состав мог заработать себе репутацию и иметь работу всю неделю только на этом!
      И конечно, когда мир бит-музыки стал расширяться, "Артуры Дэйли" (Arthur Daley; герой одного британского ТВ-сериала, имя которого стало нарицательным, означая мошенника, нечестного торговца, - прим. пер.) шоу-бизнеса, словно стервятники, тут же набросились на музыкантов, у которых и в мыслях не было, что их хотят обмануть. Наивные музыканты жаждали только одного - играть свою музыку, поэтому были рады переложить все аспекты бизнеса на кого угодно. И в итоге попадались в лапы к изворотливым менеджерам и хитрым концертным агентам, цель которых была проста до неприличия! Содрать с площадки как можно больше денег, а группе выплатить лишь половину этой суммы (а то и меньше). Чтобы довершить эту обдираловку до конца, они ещё брали 10% с гонорара группы, которая мало того, что была невелика, так ведь её ещё надо было разделить на 4 или 5 бедных музыкантов! Безусловно, было много действительно честных концертных агентов, но я уверен, что нет ни одного музыканта, который ни разу не сталкивался с тем, что я только что описал. К примеру, Delta 5 однажды выехали на выступление из Уэмбли в Севенокс в графстве Кент (Sevenoak, Kent), и за эту поездку нам причитались на всех 8 фунтов. Обычно промоутеры отправляли по почте агенту чек на получение денег, но в тот раз по каким-то причинам промоутер из Севенока передал через нас. Нашему удивлению не было предела, когда мы увидел, что там значатся 25 фунтов!
      Когда до Some Other Guys дошло, что их менеджер не до конца честен, было решено проучить его. Мы подослали к нему нашего приятеля, который должен был сыграть роль "ведущего американского воротилы шоу-бизнеса" (было придумано абсолютно нереальное имя). Он приехал на ярком лимузине, с большой сигарой и личным ассистентом. Наш бедняга менеджер повёлся на эту тему, переоделся в лучший костюм и развесил уши. Кульминация настала, когда "американский импресарио" передал визитную карточку нашего, настоящего концертного агентства и попросил по телефону передать информацию о всех группах, которые он может взять в турне по Штатам. Наш менеджер был уверен, что у него выпал джек-пот, а мы все еле сдерживали смех, потому что были тут же, в соседней комнате. Можно только догадываться, какой затем вышел разговор у менеджера, когда он позвонил по тому телефону настоящего агентства! Казалось, он вот-вот догадается , что всё это подстроили мы. Но весь прикол состоял в том, что он так ничего и не понял. Наоборот, даже сделал нам замечание, дескать, здесь только что был американский промоутер, и надо вести себя потише!
      Some Other Guys продолжали постоянно репетировать и играть всё больше. Положительная реакция публики росла от раза к разу, что только укрепляло нашу уверенность в собственных силах. После одного выступления у нас произошла шумная разборка, и группу покинул Стив Камерон, но вскоре его место занял талантливый пианист их Хэйеса Дейв Боун (Dave Bone). Алан Хилл начал проявлять себя как автор песен (подававший, кстати, большие надежды) и представил нам задушевную песенку под названием "Sweet Talking Man". Вооружившись новой песне мы забронировали время в студии в Рикменсворте (Rickmansworth), принадлежавшей известному диск-жокею Джеку Джексону (Jack Jackson). Продюсером и звукооператором на нашей сессии выступили сыновья Джексона Джон и Малькольм. Мы записали эту вещь Алана вместе с кавер-версией песни Бенни Спелмана (Benny Spelman) "Fortune Teller". Был использован двух дорожечный студийный аппарат, а вся работа заняла где-то часа три! Мы чувствовали, что полученный результат не самый худший, и ряд ацетатных пластинок был отдан нашему менеджеру для распространения.
      В то же время Алан Хилл протолкнул нас на конкурс талантов, который проходил под патронажем газеты London Evening News. Победителю в качестве приза обещался не только гонорар, но и контракт на запись. Пришло время нашего выхода, вокруг было полно музыкантов других групп, и нервы взяли верх над нами. Выступили мы довольно неудачно. Со сцены мы сошли в довольно подавленном состоянии, прекрасно понимая, что пролетели. Но тут моё внимание привлекла следующая группа. Я не выдержал и оглянулся. У них был певец, который действительно отличался от всех остальных - мощным и громким голосом. Как я разузнал позже, его имя было Эшли Холт (Ashley Holt)!
      К этому времени я начал чувствовать, что мои способности к игре на басу проявлялись на порядок выше, чем на соло-гитаре. Настало время, когда я был принят местным музыкальным братством. Я проводил как можно больше времени в нужных местах, где обитало большинство музыкантов: кафетерий и кегельбан Spiral Steps (оба в Саутхолле), другие кафетерии - The Rendezvous Cafе и Ted's Cafе, что были на Хэнуэл Бродвэй (Hanwell Broadway). И конечно же, магазин Джима Маршала - основное место встреч. Я постоянно там околачивался и наблюдал, как музыканты опробывают гитары. Здесь бывали известные музыканты, такие как "Большой" Джим Салливан, Джад Проктор (Judd Proctor) и Мик Грин.
      Однажды я зашёл в магазин Маршала со своей мамой (мне нужны были струны). Пока Джим занимался заказом, я заметил каких-то людей, позировавших фотографу, одетых как вооружённые бандиты на Диком Западе. Это были "Вопящий" Лорд Сатч (Screaming Lord Sutch) со своими тремя The Savages - Риком Брауном (Rick Brown), Ричи Блэкмором и Карло Литтлом (Carlo Little). Джим представил нас Дэвиду Сатчу, который был, пожалуй, самым первым поп-музыкантом, носившим длинные волосы.
      Среди дней недели выделялась суббота пополудни, когда в магазине Маршала мой старый учитель Берт Кирби проверял состояние гитар. Берт был прекрасно подкован в джазовой музыке. Он приглашал для джэма таких светил, как Рода Фримана на гитаре, Кена Ранкина на басу и Джонни "Митча" Митчелла за барабанами. Субботы в магазине Маршала были своего рода "клубом музыкантов". Отличная атмосфера, можно выпить стаканчик-другой с участниками местных групп, поболтать "о том, о сём". Частенько там бывали Cliff Bennett's Rebel Rousers и The High Numbers, вскоре переименованные в The Who.
      В конце 1964 года молодые группы почти мгновенно становились очередной новой знаменитостью, и Some Other Guys считали, что всё идёт нормально, и время нашего успеха уже близко. Для меня, однако, всё пошло не так, как загадывалось. Одним вечером мне позвонил сын Джима Маршала Терри. Он спросил, не интересует ли меня профессиональная работа. Я тут же навострил уши и спросил: "с кем работа". От его ответа я чуть в обморок ни упал. Buddy Britten And The Regents. Мой один самых наилюбимейших коллективов!
      Через два часа я стучал в дверь Роджера Пинэ (Roger Pinah). Роджер был барабанщиком The Regents. Я отдалённо знал его, он играл (чересчур быстро) с Delta 5. Конечно, я подумал, как его-то могли взять в эту группу? Следующий вечер доказал мне мою неправоту, когда я посетил концерт The Regents в Grosvenor Ballroom в центре Эйлсберри (Aylesbury). С того времени, как я видел Роджера Пинэ, он вырос до уровня одного из лучших барабанщиков - и в техническом плане, и в визуальном. Бадди Бриттен нарез?л сырые гитарные риффы, сопровождая ими своё пение, Тони Ричардс (Tony Richards) бил по клавишам электропиано, а завершал этот великолепный ряд басист Джон Лоусон (John Lawson), собиравшийся их покинуть. Атмосфера в танцевальном зале буквально наэлектризовывалась, когда The Regents с бешенной скоростью играли своё выступление преисполненной энтузиазмом публике.
      После концерта я встретился с Бадди, одним из моих музыкальных героев. Высокий, обаятельный, с изысканной манерой разговора. Он радушно встретил меня и показал сет-лист. Большинство песен я знал. В конце концов, пришло время расставаться, официальная встреча была назначена на понедельник в офисе его концертного агента в Центральном Лондоне. Попрощавшись с группой, я выехал из Эйлсберри домой и был вне себя от счастья. Наконец, мечта о жизни на гастролях профессиональным музыкантом стала приобретать реальные очертания.

продолжение (Главы 6-10): здесь